очень нудно 
105 
– Проси!
– Это бедное дитя беспокоится о некой Леонарде, которая ее воспитала и к которой она была очень привязана. Женщина исчезла в тот день, когда дворец был разграблен. Возможно, что донна Кьяра Альбицци знает, где она находится. Сам я не могу прийти к ней, не вызвав подозрений и неприязни со стороны ее семьи.
– Если Кьяре что-то известно, я узнаю об этом, – пообещал Лоренцо. – Иди и будь спокоен!
В то время, как он произносил эти слова, тишину, окутывавшую дворец, взорвали звуки веселой музыки и отголосков пения, которые сопровождали стук лошадиных копыт и бряцание колокольчиков, украшавших сбруи мулов. Шумная кавалькада заполнила улицу и столпилась при входе во дворец.
Джулиано и его друзья возвращались с загородной прогулки, и виа Ларга превратилась в разноцветную фреску. Розовые, белые, коралловые, бледно-зеленые или ярко-желтые платья и костюмы создавали впечатление, будто ветер пронесся по садам Флоренции, собрал лепестки цветов и принес их сюда, в центр города. Упряжь животных была нарядной: красная с синим и отделанная золотой каймой; в руках молодых женщин были большие букеты белых лилий, дурманящий аромат которых делал их более соблазнительными. Весенняя свежесть отразилась на улыбающихся лицах, окружавших Джулиано и Симонетту, которые смотрели только друг на друга. Казалось, флейты и виолы играли только для них…
Деметриос, спускавшийся по лестнице, разом охватил взглядом шумную толпу, отметил отсутствие Кьяры Альбицци и, наоборот, заметил присутствие Луки Торнабуони. Он был великолепен в короткой желтой тунике, расшитой серебром, его черные локоны блестели в лучах солнца. Молодой человек проявлял усиленное внимание и расточал улыбки юному созданию, блондинке с голубыми глазами, которая со смехом помахала перед его носом ароматным букетом лилий…
Все дружно спешились, и грек заметил, что, помогая девушке сойти с лошади, Лука прижал свою подругу чуть дольше, чем это требовалось…
Поддавшись внутреннему импульсу, Деметриос подошел к молодым людям и обратился к девушке:
– Не позволяй этому юноше завладеть твоим сердцем, девица, так как это самый непостоянный человек в мире!
Молодой Торнабуони покраснел от гнева:
– Благосклонное отношение к тебе моего кузена Лоренцо не дает тебе права оскорблять меня!
– Разве я оскорбил тебя, я сказал только правду. Неделю назад ты любил другую, но пламя твоей любви не продержалось и часа на ветру несчастья. И ты считаешь себя мужчиной… Смотри, однажды судьба покарает тебя, и твои друзья отвернутся от тебя!
Лицо Луки под сверкающим взглядом врача стало мертвенно-бледным:
– Что ты хочешь сказать этим? Ты колдун? Ты можешь предсказывать будущее?
– Может быть… Но это не имеет значения. Ты тоже не имеешь значения. Продолжай вести изнеженный образ жизни, мой мальчик, ты не способен ни на что другое! Во всяком случае, – добавил он с сардонической усмешкой, – она тебя не любила.
Повернувшись, Деметриос пошел забрать свою лошадь, привязанную к железному кольцу, закрепленному в стене дворца. Он испытал чувство горького удовлетворения оттого, что нарушил радостное настроение беззаботной пары. Их счастье показалось ему еще одним оскорблением, нанесенным той, которая была лишена всего, даже судьбы, и ей оставалось лишь ожидать там, наверху, чтобы глупая толпа скорее забыла ее. Для него это был лишь представившийся случай, чтобы отдать ей должное.
Деметриос не был удовлетворен разговором с Лоренцо, так как ему показалось, что вексель аугсбургских банкиров пришел как раз вовремя, чтобы оправдать помещение под опеку состояния, принадлежавшего только Фьоре и больше никому. Марино Бетти признался бы в совершенном преступлении под пытками и, возможно, выдал бы Иерониму, но Лоренцо не хотел его арестовывать, так как боялся недовольства Сеньории и еще больше недовольства народа, непостоянность и жестокость которого ему были известны. Не примешивалось ли к этому чувству страха неосознанное чувство удовлетворения от появившейся возможности управлять состоянием, которое ему никогда не принадлежало бы, кто знает?
Деметриос нисколько не сомневался, что Лоренцо мог испытывать страх перед толпой, которая его приветствовала и обожала: когда он отправлялся прогуляться по улицам пешком, он всегда надевал кольчугу под свое платье из бархата или тонкого полотна. Он был первым в городе, который претендовал на титул свободного, а не тираном подчинившегося его силе города, хотя у него и были такие задатки…
105 
