очень нудно 
64 
Дорога опять побежала мимо часовни, пересекла голое поле и плавно повернула влево. Перед ними возник морской пейзаж, а посреди – серая грозная громада древнего морского замка. Словно страшное чудовище прилегло отдохнуть на голубое зеркало воды. Фелисия замерла, устремив на него взгляд.
– Вот он! – выдохнула она. – Разве можно называться человеком после того, как отдашь приказ заточить здесь себе подобного?
– Фелисия, мы вызволим его оттуда, за тем ведь мы и приехали…
– Я буду жить здесь, сколько понадобится. Если наш план не удастся, найду себе дом, любую хижину, но останусь, буду ждать удобного случая. О боже мой! Я даже не представляла себе, что тюрьма может быть таким ужасным местом. Посмотрите, Гортензия, она ведь у самой воды. А что тут бывает в бурю?
– Успокойтесь, милая. Пока что светит солнце, и мы не собираемся отказываться от того, что задумали. Если этот проклятый трус Батлер так и не объявится, не станет нам помогать, что ж, обойдемся и без него. Может быть, сумеем выкрасть где-нибудь лодку и поплыть если не в Англию, то хоть куда-нибудь поблизости, туда, где нет такой охраны. Возможно, нам удастся доставить вашего брата в Нант, а там найти корабль, на котором вы оба поплывете в Италию. В конце концов, с нами здесь четверо сильных, решительных людей. Глупо не воспользоваться такой подмогой.
По мере того как она говорила, нахмуренный лоб Фелисии понемногу разглаживался. Наконец она улыбнулась.
– Простите меня, Гортензия, за эту слабость. Вы правы: никогда нельзя заранее отчаиваться.
Они с трудом разыскали указанный на плане Пен-Лан. В этом месте были такие густые хвойные леса, что даже дорогу не проложили. Только тропинки. Тимур, сбегав на разведку, подъехал, насколько это было возможно, на карете и стал носить провизию к открытому выступу на скале, откуда легко можно было наблюдать за замком. Торо казался совсем рядом. От суши его отделяла узкая полоска воды, а посредине, между берегом и замком, – островок, или даже скорее просто большой камень, выступающий из воды, с маленьким, словно игрушечным маяком и домиком из плоских камней.
Крепость была видна очень хорошо: широкая круглая башня, казематы, подъемный мост в самом узком месте – днем его опускали на каменную кладку, служащую дебаркадером, угловая сторожевая вышка на площадке, там же поблескивали стволы пушек и дула ружей часовых.
Фелисия буквально рухнула на траву, хотя со стороны это выглядело весьма грациозно. Но на самом деле у нее подкашивались ноги. С близкого расстояния Торо представал именно таким, каким был, – грозным и мрачным.
– Четверо! Только четверо! Что они смогут сделать? – простонала Фелисия. – Нам никогда не удастся…
– Фелисия, где же ваш задор? Разве не вы мне сто раз повторяли, что никогда нельзя сдаваться? Настал час битвы, и вздохи тут ни к чему.
Резкие слова Гортензии оказали на подругу магическое действие. Фелисия встала, гордо подняла голову:
– Вы, наверное, правы, я веду себя как девчонка. За работу!
Она с воодушевлением принялась устанавливать складной мольберт и разбирать краски, Тимур расстелил на траве белую скатерть, а Гортензия стала доставать из корзины еду. Там оказались холодная курица, паштет, салат и пирог с румяной масляной корочкой. Тимур принес из кареты пару бутылок вина.
– Не много ли? – спросила Гортензия.
– Это же не только для нас… Ага! Нас заметили! – с довольным видом сказала Фелисия.
И вправду, вся эта суета: женщины в широких светлых платьях, их скатерть, мольберт – в общем, пикник – не остались незамеченными. На площадке замка лениво прохаживавшиеся часовые остановились, а с островка на них глядел какой-то человек. Он стоял у подножия маяка, скрестив руки на груди. Однако Фелисия и Гортензия, сделав вид, что не обращают никакого внимания на вызванный ими интерес, уселись в траву и принялись за обед. Но не успели они откусить по кусочку паштета, как из леса донесся чей-то голос, вовсю распевавший:
- Корсар «Стремительный» с бедой
- Спознался, если рвется в бой:
- Пускай английские суда
- Он топит, как котят,
- Но шторм, и пули, и вода
- Французов не щадят.
Голос звучал все ближе и ближе, и вот наконец на тропинке, идущей вверх от подножия скалы, появился молодой человек в черной шляпе, залихватски сдвинутой набекрень, с тросточкой и улыбкой до ушей. В новом, с иголочки, костюме, он выглядел так элегантно, будто не лез на скалу у буйного моря, а просто направлялся в гости к знакомой даме. Заметив подруг, он всплеснул руками, как актер, изображая крайнее удивление. Деланным был и его тон, когда, сняв широким жестом шляпу, он обратился к ним:
64 
