18 
– Почему именно меня?
– Потому что вы слишком молоды и слишком хороши собой, чтобы испустить дух под ножом зловонного простолюдина. Если у солнца есть дочь, то это вы, и земля, пропитавшаяся вашей кровью, будет проклята навеки. Соглашайтесь!
– Воспитанная девушка не может принимать подарков от незнакомца, тем более от недруга, каковым вы себя выставляете. Я знаю, кто вы такой, принц, и если вам действительно хочется мне помочь, то вы гораздо лучше в этом преуспеете, оградив от нападения наши дома.
– Неужели вы полагаете, что я не предпринимаю попыток в этом направлении и не буду продолжать их предпринимать? Но я терплю поражение. Зажигательные речи принца Цюаня звучат сладкой музыкой в ушах нашей божественной правительницы. Я лишился большей части моего былого влияния, но если гордость не позволяет вам принять подарок, то, может быть, вы возьмете у меня эту вещь взаймы?
– Как вас понимать?
– Очень просто. Держите его у себя, пока не минует опасность, если только это возможно. Если же война так и не разразится, то вы сами явитесь ко мне и вернете его.
– Я? К вам? Невозможно!
– Только не для вас, юная леди! Вы принадлежите к тем женщинам, для которых нет ничего невозможного. Если же меня к тому времени уже не будет в живых – что ж, вы оставите медальон у себя как память о человеке, который был вами ослеплен и который хотел вас любить.
Желтый свет лампы отражался в непроницаемых черных глазах, уставившихся на Александру с такой жадностью, что она невольно содрогнулась. Принц решительно вложил медальон в ладонь Александры. Его важный голос сделался тих, превратился в нежный шепот:
– Тсс! Я удаляюсь. Если вам вздумается со мной увидеться, обратитесь к Юан Шаню. Он – мой преданный слуга.
Темно-синяя фигура растаяла в тени, и Александра осталась одна. Яшмовый талисман лежал у нее на ладони. Немного поколебавшись, она сунула его в белую шелковую сумочку, которая висела на ленте у нее на запястье. В следующее мгновение перед ней предстал старик-лавочник в одежде со свисающими до полу рукавами.
– Вы удовлетворены увиденным?
– Я увидела больше, чем смела надеяться…
Она купила двух хрустальных рыбок на подставках из черного дерева и поспешила прочь из лавки, навстречу дневному свету и Сильвии, которая появилась одновременно с ней из шелковой лавки, сопровождаемая кули, нагруженным увесистыми свертками.
– Ноги моей больше здесь не будет! – вскричала молодая американка. – Стоит мне переступить этот порог, как я теряю голову и спускаю все деньги.
Александра встретилась взглядом с Юан Шанем, оставшимся на пороге лавки.
– Вы правы, – молвил он. – Здесь полно неотразимых диковин.
Александре не было более суждено увидеться с принцем. Однако единственная короткая встреча оставила в ее памяти неизгладимое впечатление, ибо ее еще ни разу прежде не опаляло огнем подлинной страсти.
Зима затянулась, не давая вступить в свои права весне. Пекин задыхался от песчаных бурь, прилетающих из пустыни Гоби. Мельчайший песок проникал повсюду. По сравнению с этой напастью лондонский туман казался детской шалостью. Вместе с песчаными бурями появились и «боксеры», оцепеневшие от холода, но свирепевшие тем больше, чем меньше становилось расстояние, отделявшее их от столицы. Их банды набрасывались на христианские миссии и отдельные деревни, сея разрушение, огонь, пытки и смерть. Западные дипломаты смекнули, что следующей их мишенью станут концессии в Тяньцзине и посольский квартал, где уже забыли о беспечных танцах.
В ответ на возмущенные дипломатические ноты императорский дворец дал иностранцам сутки на то, чтобы убраться из Пекина. На следующий день был убит германский посол барон фон Кеттелер.
Теперь о спорах не могло быть и речи: предстояло драться и надеяться на подход подкреплений. Нельзя было и помыслить о том, чтобы оставить на произвол судьбы тысячи китайцев-христиан, которые толпами стекались к посольствам, моля о защите.
Квартал превратился в ощетинившегося ежа. Повсюду возводились баррикады и казематы. Французское посольство было наполовину уничтожено пожаром, и персоналу было приказано присоединиться к бельгийцам, нашедшим убежище у англичан. Было решено, что все женщины и дети, а также провизия и боеприпасы будут собраны во внушительном комплексе зданий английского посольства, где сэр Клод и леди Макдональд выбивались из сил, чтобы всех разместить. Вскоре началась осада; над красными стенами и изящными дворцами тучами кружили вороны, чувствуя скорую поживу. Четыреста человек собирались защищать две тысячи беженцев; по другую сторону «Запретного города» находилась большая католическая миссия, полностью отрезанная от посольств, где епископ Фавье собрал в соборе три тысячи китайцев-христиан, полагаясь на четыре десятка заступников-моряков: тридцать французов под командованием флотского лейтенанта Поля Анри и десять итальянцев, подчиняющихся гардемарину Оливьери.
18 
