очень нудно 
57 
– Можно подумать, что вам совсем не хочется мне его продать!
– Отчасти это верно, мадам. Прошу прощения, но вы, кажется, американка?
– Да, американка. Разве это недостаток?
– Никоим образом! Как бы мне хотелось, чтобы остальные ваши соотечественники походили на вас! Но, видите ли, этот инструмент стоял раньше во дворце Монтрей, что вблизи Версаля, и принадлежал мадам Елизавете, сестре нашего бедного Людовика Шестнадцатого. Так что, сами понимаете, вообразить, что он покинет нашу страну и окажется так далеко…
– У вас короткая память, дорогой Кутюрье! Разве вы забыли, что уже продали этот клавесин – мне? Так что вторично продать его у вас не получится, даже самой хорошенькой из всех женщин на свете.
Александра повернулась и узнала того, кто вмешался в их разговор: этого худого розовощекого блондина, упакованного в пиджак, как в камзол, красивого, как высокомерный небожитель, и горделивого, как палладии, звали Бонифаций де Кастеллан. Он направлялся к ней, приветствуя ее так, как приветствовал коронованных особ в своем легендарном розовом дворце на авеню де Буа.
– Ваш покорный слуга, миссис Каррингтон! Считал бы нашу встречу даром небес, если бы не был вынужден воспрепятствовать осуществлению вашего желания. Можете мне поверить: я необыкновенно удручен!
– Раз так, то уступите инструмент мне! – предложила покупательница.
– Вы попали в самое мое больное место! Для вас это просто инструмент, тогда как для меня это – душа несчастной принцессы, заключенная в оболочку старого клавесина. Не думаю, чтобы мадам Елизавете понравился переезд в Нью-Йорк. Как бы то ни было, говорить об этом поздно: я прибыл для того, чтобы расплатиться.
– Господин граф, – подал голос антиквар, который не был так уверен в правоте Кастеллана, – по-моему, здесь происходит недоразумение, и…
Ответ «Бони» прозвучал, как удар бича:
– Недоразумение, говорите вы? А мне казалось, что мы с вами уже давно говорим на одном языке! Неужели у вас действительно такая короткая память? Я предназначаю этот клавесин для музыкального салона в моем дворце Марэ.
Александра и не собиралась отступать. Она уже открыла рот, чтобы возразить, когда снаружи донесся крик, заставивший всех троих прильнуть к витрине. В витрине царило небольшое бюро в стиле Мазарини, покрытое перламутром и медью, обязанное своим появлением на свет таланту Шарля Булля, а также бесценный фламандский ковер. За стеклом разворачивалась драма: на пути у мчащегося омнибуса оказалась старушка, с трудом волочащая ноги, к тому же глухая и не слышащая ни приближающегося грохота, ни криков прохожих. Ей на помощь поспешил какой-то мужчина: рискуя быть раздавленным с ней заодно, он схватил старуху в охапку и перенес на противоположную сторону улицы. Под ногами было мокро из-за недавно прошедшего дождика, и мужчина поскользнулся, прежде чем очутиться на тротуаре всего в нескольких шагах от антикварной лавки. Вокруг странной пары собрался народ; Александра выскочила на улицу и присоединилась к возбужденной толпе. Мужчина, рисковавший жизнью ради чужой старухи, звался Жаном Фонсомом.
Она не успела склониться над ним: он уже пришел в себя и тут же заметил бледное личико и взволнованный взгляд Александры. Его неожиданно разобрал смех:
– Надо мне было поучиться актерскому мастерству! Знай я, что здесь очутитесь вы, я бы остался валяться, не шевелился бы, зажмурил бы глаза, чтобы вам захотелось заняться моим оживлением. Тогда я бы посмотрел на вас затуманенным взглядом и промямлил: «Где я?» Сами знаете, как все происходит в романах…
– Вы еще шутите! Ведь вы могли поплатиться жизнью!
– Неужели вы можете себе представить, что я способен взирать, не пошевелив пальцем, как эта несчастная у меня перед носом превращается в лепешку? Погодите, ей еще требуется моя помощь.
Он с предупредительностью, граничащей с нежностью, помог бедняжке встать на ноги; та была скорее ошеломлена, нежели ранена. Она умудрилась назвать свой адрес: улица Мазарини, то есть не слишком далеко, но и не так близко, чтобы пострадавшую можно было отпустить туда пешком.
– Остановите экипаж! – приказал Жан. – Я отвезу ее домой.
– Оставьте! – вмешался Кастеллан, который присоединился к толпе. – Можете воспользоваться моей каретой: она в вашем распоряжении, любезный герцог!
Титул смельчака произвел впечатление на толпу. Женщины рассматривали теперь этого элегантного красавчика с еще большей симпатией.
57 
