очень нудно 
89 
– Вы вели себя так, что я и не заметила, что меня мучили. Скорее это я должна вас благодарить.
Обед получился веселым. Александра настояла, чтобы все познакомились со статейкой Жана Лоррена, которая вызвала дружное возмущение. Один лишь Риво отнесся к этому серьезно.
– Этот тип сказал вам, что едет в Ниццу?
– Да. Не знаю, надолго ли. У его матери свой дом на авеню Императрицы. – Великолепно! Сегодня же нанесу ему визит.
– Никола! – вскричала мисс Форбс, которая заливалась краской всякий раз, когда ей приходилось называть жениха по имени. – Не опасно ли это?
– Опасно? – возразила мадемуазель Матильда. – Побои грозят не моему брату, а совсем другому человеку.
Картина, представшая благодаря ее реплике перед мысленным взором обедающих, развеселила всех без исключения. Все с энтузиазмом выпили за счастье будущих супругов, за арест грабителя и за наказание обладателя ядовитого пера.
Не зная, чем заняться в ожидании поезда, которым он должен был возвратиться в Париж, комиссар Ланжевен решил сопроводить друга в его карательной экспедиции. Обе американки вернулись в отель. Тетушке Эмити не терпелось письменно уведомить свое семейство о предстоящей свадьбе.
– Интересно, как они прореагируют? – веселилась Александра. – Вы не опасаетесь, что дядя Стекли опять явится в сопровождении полицейского, чтобы вырвать вас из лап соблазнителя?
– По-моему, Александра, этот намек на достойное сожаления прошлое свидетельствует о дурном вкусе, – буркнула тетя Эмити. – На сей раз мне как будто нечего бояться, и я не сомневаюсь, что твоя мать будет в восторге. Что касается старшего из твоих дядьев, Роберта, то я заранее знаю, что он скажет: «Я всегда говорил, что Эмити не в своем уме, поэтому можно только радоваться, что нашелся отважный человек, который возьмет ее на свое попечение. Да благословит его Бог!»
Александра от души посмеялась, а потом сказала, что тоже напишет в Филадельфию, чтобы сообщить родне, что за славный человек Никола Риво. Ведь он был так любезен, что занялся отстаиванием интересов будущей племянницы! К тому же она надеялась, что супружеская пара – бракосочетание должно была состояться в Париже спустя три недели – составит ей компанию, когда она в начале августа отправится назад в США.
Ей также захотелось сообщить новость Джонатану. Присутствие на свадьбе у тети было более чем уважительной причиной для того, чтобы продлить пребывание во Франции; однако, поразмыслив, она решила не прибегать к этому средству. Письмо-приказ судьи Каррингтона слишком ее огорчило, и она решила отмалчиваться, пока Джонатан сам не сообразит, как дурно поступил. Для него будет неплохим уроком, если о браке тети Эмити он узнает не от собственной жены, а от постороннего лица.
Не желая долго думать о супруге, к которому она теперь не испытывала никакой нежности, Александра, покончив с письмами, вернулась в сад, где в этот час неспешно прогуливалась всего одна пожилая пара. Ее манил заброшенный замок и призрак женщины, когда-то в нем обитавшей, которую все называли просто «герцогиней». Она медленно обошла его кругом, испытывая странную грусть при виде стен, трещины в которых зияли даже сквозь заросли вьющихся растений. Это покинутое людьми жилище медленно приближалось к неминуемой гибели. Скоро настанет день, когда оно превратится в романтические руины, подле которых станут мечтать о счастье молодые пары, приезжающие сюда в свадебное путешествие…
Эта мысль напомнила ей о ее собственном одиночестве. Между ней и Джонатаном пробежал холодок, и она оттолкнула, наверное, навсегда, единственного мужчину, из-за которого трепетало ее сердечко и которому она была готова сдаться безо всяких почетных условий. Теперь она знала, что Жан не появится в конце аллеи парка – а ведь она втайне надеялась именно на это! Ее охватила печаль, в глубину которой ей было страшно заглянуть.
Значит, он сошел с поезда вскоре после сцены, которая так сильно ее потрясла? Где же он теперь? В Париже или на краю света? Последние слова, которыми они обменялись, прежде чем расстаться, все еще отдавались эхом у нее в памяти: «Уйти навсегда? – Именно!» Теперь они приобретали трагическое звучание. Прошло совсем немного времени, а ярость уже отступила, и она, еще не осмеливаясь сожалеть о том, что не уронила стяг добродетели, уже упрекала себя за слишком сильное упрямство. Любовь Жана – а он казался искренним – этого не заслуживала. В конце концов он предлагал ей жениться, стать герцогиней, презрев громы и молнии, которые обрушатся на него из-за неподчинения семейной традиции, не допускавшей развода и тем более брака с разведенной, пренебрегая горем собственной матери, видимо, сильно приверженной католицизму, и даже, судя по всему, собственным положением в свете. Одно не вызывало сомнений: ее охватил страх, отсюда и происходило все зло; однако ей начинало казаться, что теперь все обстоит по-другому. После воссоединения с тетей Эмити она окунулась в атмосферу неожиданно пылкой любви. Ей довелось сделать двойное открытие: тайный роман тетушки в настоящем, а также в далеком прошлом. Оказалось, что Эмити – вовсе не старая дева, не имеющая представления о радостях плотской жизни. Она познала страсть и проявила готовность согласиться ради страсти на нищенское существование, совершенно не похожее на все то, к чему она привыкла… Несомненно, со временем она все больше сожалела, что дело обернулось именно так, и теперь наверняка надеялась, что судьба во второй раз сулит ей счастливый шанс. Это будет, конечно же, счастье несколько иного сорта, однако и за него стоило побороться.
89 
