16 
Между стволов деревьев показался блестящий шлем солдата. Глубокий снег приглушал шаги людей, но их выдавал треск сломанных веток, когда они ударами сабель расчищали себе проход… Беглецы затаили дыхание… Два десятка лучников, сопровождаемых дюжиной конных, прошли мимо, разглядывая следы. Это были кастильцы, и Катрин не понимала их языка. Уже посветлело, и она могла различать их не внушавшие доверия лица, украшенные длинными черными усами. Она с ужасом увидела, что к седлу одного всадника были подвешены четки из человеческих ушей, и едва не вскрикнула. Как бы почувствовав чье-то присутствие, человек остановился под большим дубом и хриплым голосом позвал товарищей. На крик прибежал солдат. Всадник сказал ему что-то, и сердце Катрин замерло. Но человек с пугающими трофеями хотел, чтобы тот подтянул подпругу его коня. Они снова тронулись в путь. Прошло еще немного времени, и под деревом больше никого не было. Глубокий вздох облегчил души беглецов.
Брат Этьен вытер вспотевший лоб и, несмотря на холод, отбросил назад капюшон.
— Боже, как я испугался! — сознался он. — Посидим еще!
Как советовал Готье, они переждали еще какое-то время, а когда до притихшего леса долетел голос запоздавшего петуха, монах вытянул затекшие ноги, широко зевнул и, улыбнувшись своим спутницам, сказал:
— Думаю, мы можем слезать. Эти люди так истоптали лес, шаря по всем кустам, что теперь наши следы нас не выдадут.
— Да, — ответила Катрин, скатываясь с ветки на ветку. — Мм найдем дорогу?
— Доверьтесь мне. Я знаю эти края. В молодости я провел несколько месяцев в аббатстве Сен-Жеро д'Орияк. Пойдемте. Если идти правее, в направлении солнца, мы попадем в Везак, где сможем отдохнуть в местном храме. Ночь наступит рано, и, когда стемнеет, мы пойдем дальше.
Первые лучи бледного зимнего солнца ободрили женщин. Солнце не грело, но его свет приносил успокоение.
Очутившись у подножия дерева, послужившего им пристанищем, Катрин рассмеялась, глядя на свой непривычный наряд.
— Знаешь, на кого мы похожи? — сказала она Cape. — Мы похожи на Гедеона, попугая, подаренного мне герцогом Филиппом в Дижоне.
— Вполне возможно, — проворчала Сара, поплотнее закутываясь в свой цветастый плед. — Но я сейчас предпочла бы роль самого Гедеона: сидела бы в теплом уголке около камина твоего дядюшки Матье!
Они пошли дальше, и вскоре предположения брата Этьена подтвердились. Едва они вышли на опушку леса, пред их взором предстала невысокая колокольня прихода Везак, такая мирная и обнадеживающая в своем утреннем туманном одеянии.
На заре следующего дня Катрин, брат Этьен и Сара подходили к городским воротам Орияка как раз в тот момент, когда они должны были открыться. Над городской стеной плыли звуки трубы, и уже раздавался стук молотков местных медников, наполнявший сырой и прохладный воздух своим шумом. Тошнотворный запах кожевенных мастерских нарушал свежесть утреннего воздуха.
Можно было видеть, как, несмотря на холод, на берегу реки Жордан, в тени крыши собора Нотр-Дам де Нейж, стояли люди, склонившись над необычными столами, по которым текла ледяная вода.
— В реке есть золото, — объяснил брат Этьен. — Эти люди пропускают воду через решетки, покрытые плотной тканью, и собирают крупинки золота. Видите, кстати, как их здесь охраняют.
Действительно, вооруженные надсмотрщики не спускали глаз с золотоискателей. Стоя на берегу, в нескольких шагах от рабочих, шлепавших по быстрой холодной воде, и опираясь на пики, они наблюдали за бедолагами. Рабочие были измождены, сквозь, их лохмотья проглядывали посиневшие от холода тела. Разительный контраст между сытыми и тепло одетыми солдатами и золотоискателями поразил Катрин. Ее взгляд остановился на сгорбленном старике, который с трудом удерживал сито в руках, пораженных ревматизмом. Он дрожал от холода и усталости, и это развлекало одного из надсмотрщиков. Когда старик попытался выбраться на берег, солдат толкнул его своей пикой и несчастный упал. Молодой рабочий, оказавшийся неподалеку, бросился на помощь, но сильное течение сбило его с ног. Раздался дружный смех охранников.
Ярость охватила Катрин. Она не могла молча смотреть на эту сцену. Дрожащей рукой она нащупала рукоятку кинжала, оставленного ей Арно. Прежде чем брат Этьен успел вмешаться, она выхватила клинок и бросилась на человека с копьем. Конечно, она не принимала в расчет ни свои слабые силы, ни численное превосходство охранников. Просто она подчинилась своему порыву, ибо иначе поступить не могла… Катрин не выносила, когда обижали слабых.
16 
