очень нудно 
40 
Когда пробил полдень, она проводила мрачным взором супруга, верхом покинувшего замок в сопровождении одного лишь оруженосца. Ее карлица Приска заметила, как она стиснула руки и прикусила в ярости губу. Полчаса спустя она потребовала себе носилки и большой вооруженный эскорт.
Не пожелав никому ничего объяснять, она взяла с собой лишь одну придворную даму, завернулась в соболью шубу и уселась в носилки.
– Мы направляемся на площадь Дуомо, – сказала она начальнику эскорта. – Я собираюсь нанести визит донне Лукреции Кривелли. Говорят, она приболела.
Действительно, через несколько минут золоченые носилки остановились у дворца Лукреции. Беатриче подозвала начальника эскорта.
– Окружите дом и не выпускайте никого, даже герцога. За невыполнение приказа ответите головой!
Оставив замершего в ужасе человека, Беатриче вошла в изящный дворец, опираясь на руку придворной дамы. Навстречу выбежала Лукреция, встретив ее на широкой мраморной лестнице. Она присела в глубоком почтительном реверансе.
– Ваша милость! Какая честь!..
Беатриче отметила, что она была белее своего белоснежного домашнего платья, и злорадно улыбнулась.
– Мне сказали, что ты заболела, я пришла тебя проведать… Заодно покажешь мне свой новый дом. Ты, судя по всему, неплохо устроилась. Проводи-ка меня…
По-видимому Лукреция была готова к чему угодно, только не к этому осмотру своего жилища. Она пошла впереди своей повелительницы, ни жива ни мертва, слишком хорошо понимая, что все это значит. Слуги доложили ей, что дом окружен, и она не знала, куда спрятать Лодовико. Первое, что пришло ей в голову, было затолкать его в свой гардероб среди, к счастью, достаточно пышных, многочисленных туалетов. Он был напуган не меньше, чем Лукреция.
Медленно, зорко всматриваясь во все углы, Беатриче обошла все комнаты, обсуждая каждый предмет, каждую картину, но дольше всего она задержалась в спальне. Рукой, затянутой в тонкую кожаную перчатку, она небрежно коснулась деревянной створки двери, расписанной резвящимися амурами.
– Это, как я понимаю, твой гардероб? Покажи мне свои наряды. Ты же знаешь, как я люблю тряпки.
Лукреция, умирая от страха, вынуждена была прислониться к стене, чтобы не упасть, увидев, как Беатриче открывает сундуки и вынимает платья. Герцогиня искала что-то, и лицо Лукреции укрепило ее подозрения. Вскоре подозрения превратились в уверенность. Она заметила выступающий из-под ковра носок сапога тонкой зеленой кожи и замерла… Ценой неимоверного усилия она удержалась, чтобы не отдернуть ковер. Ее спасла гордость. Она, Беатриче д'Эсте, не опустится до того, чтобы захватить с поличным Миланского герцога, как если бы это был простой горожанин.
Она раздраженно отшвырнула платье, которое держала в руке.
– Ничего особенного! Тот, кто тебя содержит, просто скряга… Здесь все так бедно… Затем, даже не взглянув на несчастную раздавленную Лукрецию, она подхватила под руку свою компаньонку и вышла вон. Несмотря на меха, она дрожала, как осиновый лист.
Вернувшись в носилки, Беатриче велела отнести ее в церковь Санта Мария делла Грацие. Ей необходимо было помолиться, чтобы успокоиться и придти в себя. Она любила эту церковь, только что выстроенную по проекту архитектора Браманте. Она долго молилась в часовне, потом отправилась в трапезную монастыря. Стоя высоко на сооруженных лесах, Леонардо да Винчи трудился над огромной фреской, изображающей Тайную вечерю…
– Не беспокойтесь, мессир Леонардо, – ласково сказала она, когда он бросился вниз ей навстречу и преклонил колени. – Я просто заглянула к вам по-соседски… Позвольте мне полюбоваться…
– Один взгляд вашей милости уже большая награда, – почтительно произнес художник.
– Боюсь, вы мне льстите, мессир… Но Боже, это действительно великолепно… просто чудо! Хотела бы я увидеть, когда фреска будет завершена…
Она грустно прикрыла ладонью рот Леонардо, готового возразить.
– Нет, ничего не говорите… Я знаю, что мне осталось недолго… Я больна, друг мой, очень больна. Храни вас Бог!
Замерев от изумления, великий художник смотрел вслед маленькой, закутанной в меха фигурке. Его охватило мрачное предчувствие. Фигурка скользнула в полумраке церкви и пропала. Больше он никогда не видел живой Беатриче.
Вернувшись во дворец, она улеглась в постель, мучимая болями. Несколько часов спустя на руках у Лодовико, охваченного отчаянием и угрызениями совести, Беатриче умерла, разрешившись от бремени мертвым ребенком.
40 
