очень нудно 
37 
Лайза нервничала, а когда она нервничала, то всегда говорила больше, чем следовало. Всякий раз, когда Туарег замолкал, она задавала очередной вопрос. Она чувствовала его присутствие, как никогда не чувствовала присутствие ни одного мужчины. Она могла слушать его ночь напролет. Его глубокий голос пьянил, как вино.
Тепло его тела, казалось, наполняло весь салон машины. Она едва удерживалась от искушения прижаться к нему. Эта сладкая пытка сводила ее с ума!
Огни на улице горели так ярко, что в некоторых местах было светло, как днем. Лайза не могла прочесть сверкающие неоновые надписи на арабском, но оценила разнообразие красок, сливавшихся в разноцветную радугу.
— Где мы сейчас находимся? — спросила она, когда они проезжали по оживленной улице.
— В главном туристическом районе. Эти рестораны и ночные клубы, обслуживающие европейцев, открыты до глубокой ночи.
Лайза взглянула на него.
— Вы обычно ходили сюда с вашей женой? Вы говорили, она любила развлекаться вне дома.
— Иногда.
Лайза заметила, что он редко говорит о жене. Наверное, боль утраты еще слишком сильна.
Домой они вернулись поздно. Туарег проводил ее до двери квартиры и пожелал спокойной ночи.
Лайза отправилась прямо в постель. Два часа спустя она проснулась. Снаружи бушевала гроза. По дороге к дому она не заметила ничего угрожающего, но тогда она больше смотрела на вывески, а не на тучи в небе.
В окне сверкнула молния, загремел гром. Лайза вздрогнула, съежившись под одеялом. Она не задернула шторы, чтобы любоваться ночными огнями, и теперь видела ярость необузданной стихии.
Сон как рукой сняло. Она снова ощутила себя маленькой девочкой, застрявшей в разбитой машине и зовущей мать. Старый страх сжимал ей горло, и руки стали липкими. Когда она просыпалась от кошмаров после смерти матери, отец прижимал ее к себе, создавая ощущение безопасности. После его смерти у нее никого не осталось.
Иногда, когда она лежала и вспоминала ту злосчастную ночь, ей казалось, что она отдала бы все на свете, чтобы рядом кто-то был.
Сколько же продлится гроза? Ей казалось, что вечно. И все же через полчаса все стихло. Лайза встала и, пройдя на кухню, приготовила себе теплого молока. Чтобы вновь заснуть, ей нужно было чем-то успокоить свои нервы. Жаль, она не знает номера телефона Туарега. Можно было бы позвонить ему, чтобы хоть поговорить.
На следующее утро в дверь постучала Малик и принесла поднос с горячим шоколадом и свежими круассанами.
Сначала Лайза не узнала служанку, затем просияла, увидев знакомое лицо.
— Оказывается, вы и здесь работаете!
— Я здесь не работаю. Его светлость привез меня с собой, потому что я говорю по-английски, и сказал, что вы останетесь на несколько дней. Мне здесь очень нравится. Я принесла вам завтрак. Хозяин просил узнать, хотите ли вы еще сегодня посмотреть город.
— С удовольствием. И сделать несколько снимков. — Сегодня она возьмет с собой камеру.
Малик поставила поднос ей на колени.
— Я сообщу ему. Назначенное время — десять часов. — Она поклонилась и тихо покинула комнату.
Лайза ела намазанный маслом круассан и потягивала густой горячий шоколад. Какая роскошь! К этому можно легко привыкнуть!
Наевшись, она отодвинула поднос и поднялась, чтобы одеться. На часах было уже почти десять. Бессонная ночь нарушила весь ее режим.
Одевшись, она взяла футляр с камерой и направилась в гостиную. Туарег сидел на диване, прижимая к уху мобильный телефон. Как только Лайза вошла, он встал и подошел к ней.
— Камера готова? — спросил он.
— Я не могу упустить такую возможность. Задуманная книга для меня очень важна.
— Тогда едем! А после поездки приглашаю вас позавтракать у меня дома.
Когда они вышли, Лайза с удивлением увидела припаркованную красную спортивную машину с откинутым верхом.
— Так удобнее фотографировать, — сказал Туарег, сажая ее на переднее сиденье.
Лайза почувствовала себя беззаботной и счастливой. Еще несколько часов, которые она проведет с Туарегом! Она вынула из футляра камеру и приготовилась снимать.
Солуддай был городом контрастов: арабская архитектура сочеталась в нем с современными небоскребами. Иногда ей казалось, будто они находятся в Лос-Анджелесе или Сиэтле. Причудливые инкрустации из цветных изразцов придавали зданиям богатый вид. Она делала снимок за снимком.
37 
