25 
– Что только?
– Позволь мне тебя обнять.
– Это с такой-то температурой?
– Пожалуй, ты права…
– Дать тебе что-нибудь?
– Нет-нет, не надо…
Весь в жару, он отвернулся. Мне нужно не что-нибудь, подумал он, мне нужно все.
За завтраком Норма коснулась его лба и ахнула:
– Слава богу, она прошла!
– Прошла? – переспросил он, доедая яичницу с ветчиной.
– Я о температуре. Ночью у тебя был очень сильный жар. Теперь же ты ешь за троих. Оголодал?
Он посмотрел на свою пустую тарелку.
– Черт возьми, да, – покачал он головой. Прости меня за прошлую ночь.
– О чем ты, – рассмеялась Норма. – Я за тебя переживала, только и всего. Давай поторапливайся. Уже девять. А что у нас с телефоном?
Он замер.
– С телефоном?
– Розетка, похоже, сломана. Может быть, стоит вызвать мастера?
Он посмотрел на лежавший на ковре телефон и покачал головой:
– Не надо.
В полдень у себя в кабинете он достал из кармана измятый клочок бумаги.
– Чувствуешь себя последним идиотом…– пробормотал он и набрал тот же номер.
После двух гудков раздался голос оператора: «Набранный вами номер больше не существует».
– Не существует?!
В тот же миг заработал факс.
PL4-4559.
Ни подписи, ни обратного адреса.
Он позвонил Смиту.
– Ну и сукин же ты сын, Смит! Во что ты меня втянул!
– Этот только начало, – ответил Смит, торжествуя. – Старый номер уже не работает. Годится только на один раз. Попробуй позвонить по новому. Мы можем встретиться в ресторане.
– Ублюдок! – крикнул Конуэй и повесил трубку.
– Можешь называть меня сукиным сыном, – довольно усмехнулся Смит. – Садись. Вот тебе мартини. Возьми соломинку.
Конуэй перегнулся через стол, сжав кулаки.
– Садись-садись.
Конуэй сел и разом выпил свой мартини.
– Вон мы как пить хотим! – усмехнулся Смит. – Ну, расскажи обо всем папочке. Выкладывай. Признавайся.
– Не будет тебе никаких признаний.
– Хорошо. Но что-то почти произошло? Ты виновен или сохранил невинность? Или просишь пощады?
– Заткнись! – буркнул Конуэй. – Пей свой джин.
– Именно это я и делаю. Праздную успех.
– Успех?
– Насколько я понимаю, тебе стал известен новый номер, не так ли? Старый ты получил бесплатно. Если же ты наберешь новый номер, тебе придется выложить за это пятьдесят долларов. Завтра номер сменится еще раз, и стоить он будет уже не пятьдесят, а двести долларов.
– Но почему?
– Тебя зачаруют. Ты попадешься на крючок. Не сможешь остановиться. На той неделе номер будет стоить уже восемьсот долларов. И ты их заплатишь.
– Ни за что на свете! – воскликнул Конуэй.
– Тебе просто не останется ничего иного. Невинность ничего не стоит. За грех же приходится платить. Когда Норме станет известно состояние твоего банковского счета, будет уже поздно.
– Ничего подобного со мною не произойдет!
– Поздно, ты уже одержим, как когда-то Жанна д'Арк. Та тоже слышала голоса.
– Это были голоса ангелов, а не телефонных шептунов!
– Верно, но это ее не спасло. Официант! Принесите нам еще по мартини! Согласен?
Конуэй отрицательно покачал головой.
– Что это ты так нервничаешь? – спросил Смит. – Мы только-только сели обедать, а ты…
– Ты мне так ничего и не объяснил, – в сердцах воскликнул Конуэй.
– Ну, хорошо. Ты готов слушать?
Методично расчерчивая скатерть ножом, Смит начал рассказ.
– Надеюсь, тебе известно, что под Лос-Анджелесом находится система дренажных туннелей? Они спасают город от затопления во время дождей.
– Разумеется, я знаю об их существовании.
– Если ты откроешь любой смотровой люк – такие люки есть на каждой большой улице, ты попадешь в систему туннелей протяженностью в двадцать миль, которая, как ты сам понимаешь, идет к морю. В засушливые годы эта система больше похожа на пустыню. Когда-нибудь я обязательно повожу тебя по ее закоулкам. Ты меня слушаешь?
– Продолжай.
– Минуточку. – Смит сделал большой глоток мартини. – Представь, что ровно в три часа ночи двери всех домов откроются и из них на улицы выйдут, как тени, люди среднего возраста, откроют люки и направятся к далекому морю, которого пока не слышно. Но чем ближе будут они к нему подходить, чем больше будет этих теней, скользящих под городом к морю в три часа ночи, тем явственнее будут слышны вдохи и выдохи, шепот и вздохи в темноте, и свет им будет не нужен, жар от их разгоряченных лиц будет освещать им стены туннеля, и они пройдут все новые и новые туннели под домами, а город будет спать, не подозревая об этой гигантской волне теней, хлынувшей к теплому морю, бормочущей, томящейся, тоскующей по любви – к чему? Эдакий безумный Интернет из плоти и крови.
25 
