очень нудно 
40 
Именно это и произошло мартовским утром 1445 года с послом английского короля Уильямом де ла Полом, графом Суффолком, у подножия главного алтаря в соборе города Нанси. Опытный воин был захвачен врасплох. Он прибыл во Францию в дурном расположении духа, ибо никогда не любил французов, с которыми воевал всю жизнь. Не нравилась ему и сама страна, которая была уже почти завоевана, но пренебрегла своим счастьем и ухитрилась выскользнуть из рук английского монарха. Конечно, всему виной была эта ведьма Жанна по прозвищу Дева! Именно она под Орлеаном разбила наголову не только его самого, но и старого полководца Джона Толбота — до той поры непобедимого. Сверх того, эта наглая девчонка, как ему донесли, осмелилась именовать его «Пулем» , чем и доказала полное свое невежество, — подумать только, до такой степени не знать благородного британского языка!
— Чтобы я еще когда-нибудь отправился в эту проклятую страну! — сказал себе Суффолк, вернувшись в родной дом после перемирия. — Да пусть меня лучше повесят!
Однако именно Суффолка кардинал Уинчестер, дядя молодого короля Генриха VI, назначил послом и представителем монарха во Шранции — ему предстояло от имени своего сюзерена заключить брачный союз с французской принцессой. Хуже этого и быть ничего не могло!
Впрочем, следовало учитывать, что времена изменились… Этому браку юного Генриха VI с Маргаритой Анжуйской, племянницей короля Карла VII, придавали чрезвычайно большое значение в Лондоне: партия мира прилагала все усилия, чтобы завершить наконец войну, которая продолжалась сто лет. Да и сколько можно было упорствовать? Англичане были изгнаны отовсюду, в стране воцарилась анархия, и обескровленное королевство, растратившее попусту золото и войска, медленно клонилось к упадку. Между тем в силу поразительного стечения обстоятельств жалкий французский принц, признаваемый только в Бурже, стал после коронации в Реймсе помазанником божьим. Его окружали теперь преданные и доблестные полководцы, его сундуки ломились от золота благодаря казначею Жаку Керу, его пушки были лучшими в Европе благодаря оружейнику Жану Бюро…
Для англичан мир был жизненной необходимостью, и грозный кардинал Уинчестер сумел убедить в этом буйный парламент, королевский совет и, главное, дядю молодого короля герцога Глостера, извечного смутьяна и признанного вожака реваншистов всех мастей.
Сначала хотели просить руки одной из дочерей Карла VII, но Уинчестер быстро отказался от этой мысли, поскольку алчность французского короля превзошла все границы. В конце концов выбор пал на племянницу Карла VI Маргариту, дочь Рене Анжуйского, короля Сицилии и графа Прованского, и Изабеллы Ло-тарингской. За этой принцессой давали хорошее приданое, и она, несмотря на юный возраст, считалась общепризнанной красавицей. Вот и пришлось раздраженному до крайней степени Суффолку отправляться во Францию, чтобы заключить брак с этим сокровищем от имени своего повелителя.
«Если эта девчонка вздумает вертеть мною, как захочет, я быстро вправлю ей мозги! — мысленно повторял он, желая хоть как-то утешиться. — А уж путешествие в Лондон она долго не забудет!»
Но когда Суффолк увидел Маргариту в блеске свечей, с короной на голове и в белой вуали, ему захотелось протереть глаза, чтобы убедиться в реальности этого дивного видения. Казалось, сама Дева Мария спустилась с небес и вложила свою сверкающую руку в его дрожащие пальцы…
Красавица? О, жалкие глупцы! Эта девушка источала свет, ослепляла громадными озерами глаз, сиянием чарующей улыбки. Маргарите было пятнадцать лет, и она словно воплощала собой изящество, юность, свежесть. У Суффолка внезапно защемило сердце, и он невольно подумал, как повезло его молодому господину. А этот взгляд! Когда она на него взглянула, все в нем перевернулось. И он понял, что никогда уже не будет прежним — таким, каким был всего секунду назад. Отныне ему суждено быть верным слугой и покорным рабом этой девушки, которая стала его королевой…
Между тем Маргарита Анжуйская тоже была потрясена: ее поразил этот мужественный гигант. Его светлые волосы посеребрила седина, грубое лицо было испещрено шрамами — следами множества сражений, но взгляд голубых глаз был простодушен, как у ребенка. Ей говорили, что ему почти пятьдесят лет, и она ожидала увидеть согбенного старика, однако гибкому и мускулистому телу этого мужчины мог бы позавидовать любой юноша, и принцессе вдруг стало жаль, что он ведет ее к алтарю лишь как представитель короля.
40 
