очень нудно 
58 
Шелк и ее плоть были одинаково нежны. Он смаковал вкус ее губ, зная, что никогда не будет голоден, пока она рядом. Услышав ее стон, знал, что никакой другой звук отныне не удовлетворит его. Потребность в нем светилась в ее глазах и заволакивала обоих.
Они становились все настойчивее. Он чувствовал, как напрягаются ее мышцы под кожей там, где он касался. Чувствовал собственное напряжение. Отчаянную, нестерпимую, всеобъемлющую потребность. Если бы ему оставалось жить всего один день, он провел бы каждое его мгновение, держа Кирби в объятиях.
Она пахла паленым деревом и мускусом, женщиной, сексом и спелостью. Обладай он магической силой, остановил бы время именно в момент, когда она обвилась вокруг него, озаренная лунным светом, с требовательно горящими глазами, кожей, мерцающей под шелком. Полуобнаженная и жаждущая, она казалась фантазией, полночной мечтой. Всем.
Ее губы раскрылись, сквозь них прорывалось тяжелое дыхание. Страсть нахлынула на нее с неимоверной силой, она дрожала от нетерпения, спешила забрать то, что хотела получить от него – для него. Все. Все и еще больше. С низким ликующим звуком она приняла его в себя и понеслась вперед. Стремительно, неистово.
Ее тело безжалостно подгоняло ее, разум взорвался образами. Такой насыщенный цвет, такой богатый звук. Безумие. Выгнув спину, она двигалась молниеносно, едва сознавая, что его пальцы до боли впились в ее бедра. Она слышала, как он произносит ее имя. Чувствовала, как он наполняет ее.
Первая волна накрыла, потрясая все ее существо, толкая вперед, дальше, дальше. Она обладала всем и отдавала все. И, почти потеряв сознание, расслабилась.
Его губы все еще хранили ее вкус. Адам почувствовал, как сотрясается его тело, приближаясь к краю освобождения. Она возвышалась над ним, точно богиня, ее кожа была влажной и мерцала, волосы обрушились назад, когда она в момент экстаза протянула к нему руки. Он навсегда сохранит этот образ в своей памяти.
Луна уже шла на убыль, по-прежнему сияя бледным, мягким светом. Они лежали на стеганом одеяле так близко, прижавшись друг к другу, их дыхание смешивалось. Адам размышлял о словах Фэйрчайлда. И о том, что мог и не мог сделать.
Медленно они приходили в себя, он не нашел ни одного необходимого ответа. И какие ответы – лживые или полуправдивые? Время. Возможно, только оно и осталось. Вздохнув, он чуть подвинулся и провел рукой по спине Кирби.
Она приподнялась и оперлась на локти, улыбнулась, коснувшись кончиком пальца сначала своих губ, потом его. Во взгляде вновь сверкали ясность и задор.
– В следующий раз, когда будешь в нашем городке, ковбой, – протяжно, немного лениво произнесла она, отбросив волосы, – не забудь про Лулу.
Она надеялась развеселить Адама, но он вдруг схватил ее за волосы и потянул, глядя не весело, а сосредоточенно, как тогда, когда он орудовал кистью. Она чувствовала, как он напрягся.
– Адам?
– Нет, не надо. – Он заставил себя ослабить объятия и коснулся ее щеки. Он не испортит этот момент неверным словом, неверным движением. – Я хочу запомнить тебя такой. Посвежевшей после любви, с лунным светом в волосах.
Он боялся, что никогда больше не увидит ее такой, никогда не почувствует тепла ее тела, распростертого на нем, пока ничто не разделяет их.
Внезапно его охватил приступ паники. Тщетно борясь с ним, Адам притянул Кирби к себе и прижал так сильно, словно не собирался отпускать никогда.
Глава 10
После получаса пребывания в неизменной позе Кирби попыталась побороть собственное нетерпение. Пообещала Адаму два часа с утра, а сделка есть сделка. Она не хотела думать о времени, потраченном на безделье, поэтому сосредоточилась на мыслях о скульптуре, которой займется сразу же, как выполнит обязательство. Ее яростьпочти улетучилась.
Но солнце было слишком жарким и ярким. Время от времени ее разум словно мутнел, и она вновь и вновь пыталась заставить себя вспомнить, где находится.
– Кирби, – позвал ее Адам в третий раз, наблюдя, как она моргнула и посмотрела на него. – Можешь подождать до конца сеанса, а потом дремать?
– Прости. – Она с трудом вернулась в реальность и улыбнулась. – Я думала о чем-то другом.
– Лучше вообще не думай, если это нагоняет на тебя сон, – пробормотал он и рассек алой чертой холст. Правильно, вот так правильно. Ничего из сделанного им не было таким правильным, как эта картина. Потребность завершить ее превратилась в одержимость. – Наклони голову как надо. Ты нарушила позу.
58 
