Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
93 
— Вам записка, сэр, — сказал он, тыча мне в лицо серебряный поднос.
«Записка! Надеюсь, любовная», — подумал я, беря послание и разглядывая печать так, будто, сломав ее, немедля разрушу чары.
— Из Хартфорд-Холла, — продолжал вурдалак. — Лакей в тамошних цветах принес.
— В цветах? Как мило! И что, сей увенчанный розами посланец ждет ответа?
— Розами, сэр? Нет, это был просто лакей в ливрее лорда Хартфорда. И он уже ушел.
— Отлично. Тогда сделай милость: последуй его примеру.
Упырь спешно ретировался, а я распечатал записку и прочел нижеследующее:
«Лорд Хартфорд, получив известие, что сэр Уильям Перси находится в гостинице „Стэнклиф“, просит его безотлагательно прибыть в Хартфорд-Холл, так как лорд Хартфорд имеет сообщить ему нечто весьма важное. Он выражает надежду, что сэр Уильям не замедлит откликнуться на приглашение, содержащееся в настоящей записке.
P. S. Лорд Хартфорд в данный момент ожидает прибытия Ингема с отрядом полиции, размещенным по указаниям сэра Уильяма в Эдвардстоне».
Достигнув окончания сей депеши, я испустил протяжный свист и тут же был подвигнут духом на то, чтобы позвонить в колокольчик и потребовать лошадь. Итак, через четверть часа после пробуждения от приятной дремы, навеянной глупым романом, я уже мчался по Заморнскому мосту во весь опор, словно прачка во главе кавалерийской атаки. У дверей Хартфорд-Холла мне предстал запряженный экипаж и четверо моих полицейских, которые сидели на лошадях, изображая форейторов. Один из них — это был Ингем — приподнял шляпу.
— Взяли след, сэр, — сказал он.
Обнадеженный этим приятным намеком, я спрыгнул с коня и вошел в дом, чтобы получить более пространные сведения. Дверь в столовую была открыта, и я сразу направился туда. Великий креол как раз покончил с обедом и теперь угощался вином. Его перчатки и шляпа лежали на комоде, рядом стоял слуга с перекинутым через руку плащом.
— Ну, Перси, — пророкотал барон, как только меня заметил. — Надеюсь, сегодня мы покончим с этим мерзавцем. Филдинг, ты принес плащ?
— Да, милорд.
— Хотите вина, сэр Уильям? Филдинг, карету уже подали?
— Да, милорд.
— Надеюсь, сэр Уильям, вас ничто не задерживает? Нам надо поспешить. Филдинг, полицейским поднесли виски, как я приказывал?
— Да, милорд.
— Я напал на след только сегодня утром, сэр Уильям, и немедленно начал действовать. Филдинг, ты зарядил мои пистолеты?
— Да, милорд.
— С таким отпетым негодяем надо держать ухо востро. Клянусь Богом: если он окажет сопротивление, я запросто могу застрелить его на месте. Филдинг, давай плащ. Помоги мне его надеть.
— Извольте, милорд.
— Клянусь Богом, пусть он даст мне хоть малейший повод, я с радостью отправлю его на тот свет. Ха-ха! Во мне проснулся старый судья Джеффри. Я охотно обойдусь без судебных формальностей! Вы готовы, сэр Уильям?
— Да, милорд.
Итак, барон опрокинул еще стакан своего кларета, натянул перчатки и с необычной для него улыбкой, вызванной отчасти вином, отчасти азартом гончей, надвинул шляпу на густые брови, так что почти закрыл сверкающие под ними глаза. Он вышел в холл. Я последовал за ним, гадая, знает ли Хартфорд, как сильно я его ненавижу. Думаю, он смутно догадывается о тайной дрожи омерзения, которая пробегает по моим жилам всякий раз, как мы с ним встречаемся глазами, но в остальное время пребывает в полном неведении. Я пообещал себе удовольствие при случае ознакомить его со своими чувствами. До тех пор я буду их скрывать.
Прежде чем сесть в экипаж, я подошел к моим невинным младенцам и полюбопытствовал, есть ли у них игрушки (сиречь огнестрельное оружие), ибо понимал, что загнанный олень станет биться до крови. Прелестные малыши показали мне по паре цыпляток, угнездившихся у них за пазухой. Удовлетворившись этим зрелищем, я преспокойно устроился рядом с моим благородным другом. О, какою нежностью наполняло меня столь тесное соседство, особенно когда я видел, как он обнажает зубы в сатанинской усмешке, подставляя их яростным струям дождя, бьющего нам в лицо!
Вечерело. Деревья гнулись под бешеным напором ветра, небо затянули серые тучи. Когда мы проносились через тяжелые ворота, с громким лязгом открывшиеся при нашем приближении, в сторожке мелькнул свет; еще миг — и он пропал за дождем и мглой. Хартфорд каждые пять минут принимался осыпать кучера проклятиями, требуя, чтобы тот гнал быстрее. Я не скоро забуду эту поездку. Я ощущал странный, кровожадный азарт охоты; в сумерках темнели леса и холмы, усеянные редкими огоньками, косой дождь лупил по всему подряд, а вздувшаяся Олимпиана, ревя, неслась наперегонки с нами. Хартфорд, в промежутке между бранью, наконец соблаговолил объяснить, куда и почему мы мчимся. Его егерь был сегодня утром в Массинджере и, расставляя силки возле старой усадьбы, называемой Массинджер-Холл, увидел человека, точно соответствующего приметам в объявлении о поимке Генри Гастингса.
93 
