Последние отзывы

  88  

Он отстранил ее, чтобы лучше разглядеть, и затем обеспокоенно притянул к себе, держа обеими руками ее хорошенькое личико, чтобы заставить поглядеть на него.

Неожиданно по щекам Катрин скатились две слезинки, и она закрыла глаза.

— Ты плачешь! — воскликнул испуганно Филипп. — Но в чем дело? Моя возлюбленная… сердце мое… я никогда не видел, чтобы ты плакала.

Казалось, он готов был последовать ее примеру. Его тонкие губы дрожали у ее виска.

— Я должна уехать, — прошептала она. — Эрменгарда послала за мной… Ребенок болен.

— Серьезно?

— Я не знаю… но боюсь, что так. Иначе Эрменгарда не посылала бы за мной. Филипп, я неожиданно испугалась… пришел конец нашей счастливой совместной жизни.

Он нежно обнял ее, утешая, затем отвел к кровати и заставил сесть, а сам опустился на персидский ковер у ее ног.

— Не говори глупостей, — нежно сказал он, сжимая ее руки. — Ребенок может быть болен, но это не значит, что его жизнь в опасности. Ты же знаешь, что Эрменгарда ухаживает за ним так, как будто это ее собственный ребенок. Я могу понять твое беспокойство, но я несчастен от того, что ты должна меня покинуть. Когда ты едешь?

— На заре…

— Очень хорошо. Я прикажу, чтобы к этому времени тебя ждал вооруженный эскорт… Да, да, я настаиваю. Путь долгий, а с наступлением зимы дороги становятся все более и более опасными. Иначе я не буду спокоен. Но… не оставайся там слишком долго, я умоляю тебя. Я буду считать дни…

Катрин глядела в сторону и пыталась освободить свои руки, но Филипп крепко держал их.

— Может быть, я останусь в Бургундии дольше, чем ты думаешь. На самом деле, может быть, я никогда не вернусь во Фландрию, — медленно сказала она.

— Что? Но… почему?

Она наклонилась к нему и погладила его худое лицо, гордые и тонкие черты которого она по-своему любила.

— Филипп, — нежно прошептала она, — пора нам с тобой быть откровенными друг с другом. Ты должен снова жениться… время пришло. Теперь… теперь, не волнуйся.

Я знаю, что ты послал ван Эйка в Португалию, хотя не он мне об этом рассказал. Я тебя не виню — ты должен дать своим подданным наследника. Но… теперь я сама предпочла бы уйти. После той жизни, которую мы вели, я не хочу… тайного существования и тайной связи. Мы любили друг друга открыто, при свете дня, и не думаю, что я смогу смириться с сумерками, с тайной любовью.

Филипп грубо схватил ее за плечи и, став коленями на кровать, глядел на нее сверху вниз.

— Успокойся! Не говори ничего. Я никогда не стану принуждать тебя к тайной жизни. Сейчас я люблю тебя так, как никогда не любил, и то, что я вынужден жениться, не будет для тебя унижением. Я герцог Бургундский, и я уверен, что ты сохранишь то положение, которое я дал тебе.

— Это невозможно… здесь, по крайней мере. Я могу жить в Бургундии… Вы не часто туда ездите, но вы можете приезжать туда один…

Прибытие Сары, объявившей, что ужин готов, положило конец их разговору. Филипп подал Катрин руку, чтобы отвести к столу. Ужин был накрыт на столе перед камином в большой приемной, и три лакея прислуживали им. Из-за присутствия слуг Катрин говорила мало.

Герцог был задумчив. Глубокая морщинка пролегла меж его серых глаз; когда он смотрел на Катрин, она видела в этих глазах мольбу. Он не притронулся к блюдам, которые стояли перед ним… Когда слуга уже готов был разрезать пирог с дичью, герцог вскочил и так сильно оттолкнул стол, что стоял перевернулся и с грохотом упал на пол. Филипп жестом руки указал слугам на дверь.

— Вон, вы все! — крикнул он.

Они подчинились, не смея остаться и подобрать кубки и золотые блюда, содержимое которых разлетелось по полу. Серые глаза герцога стали почти черными, лицо исказила какая — то судорога.

— Филипп! — вскрикнула Катрин.

— Не бойся, я не обижу тебя…

Он подошел к ней, подхватил ее на руки так легко, как будто она ничего не весила, и быстро унес в спальню. По его лицу струились слезы… Он усадил ее, не переставая обнимать и все крепче прижимая к себе.

— Послушай, — прошептал он, почти дыша, — никогда не забывай того, что я хочу тебе сказать: я люблю тебя больше всего на свете, больше, чем мою жизнь или спасение моей души… и больше, чем мои владения. Если ты меня попросишь, я завтра же отрекусь от престола, чтобы сохранить тебя. В конце концов, зачем мне наследник? Я прикажу ван Эйку остаться… Я вообще не женюсь. Я не хочу тебя потерять, ты слышишь? Я никогда не соглашусь тебя потерять! Если ты настаиваешь, я позволю тебе уехать завтра, но ты должна поклясться, что вернешься…

  88