очень нудно 
108 
Людовик посмотрел на де Роана таким пристальным взглядом, что кардинал был готов провалиться под землю. Лицо его побледнело, пересохший язык, казалось, горел во рту. Короля также покинуло благодушное настроение.
— Я имею в виду не претензии на власть, а нечто всем иное, — тихо и, как показалось кардиналу де Роану, с угрозой в голосе проговорил король.
— Мне… Мне ничего об этом неизвестно, — заплетающимся от страха голосом ответил кардинал. — Клянусь богом, я обязательно сообщил бы вашему величеству, если бы узнал что — нибудь подобное.
Король продолжал барабанить пальцами по крышке стола, и от этих звуков кардинала де Роана бросало то в жар, то в холод. Он позабыл сейчас обо всем на свете и о своих чувствах по отношению к ее величеству Марии-Антуанетте, и о предстоящем сегодня свидании, думая только о том, как не выдать себя. А думать ему об этом приходилось, потому что кардинал чувствовал, что еще несколько минут, и он не выдержит.
— Значит, ваши информаторы не сообщили вам ни о чем подобном? — сухо спросил король Людовик.
Кардинал постарался взять себя в руки и не показывать волнения.
— Уверяю вас, ваше величество, среди донесений моих информаторов не встречалось ничего, что касалось бы подобной темы. Возможно, придворные, которые сообщили вам об этом, ошибаются. Правда, есть и другой вариант… Он умолк, благодаря господа за спасительную мысль. И в самом деле, король заинтересованно взглянул на кардинала.
— О каком варианте вы говорите, ваше высокопреосвященство?
— Мне кажется, что некоторые из придворных излишне долго занимают свои должности. Они просто засиделись во дворце. Возможно, от скуки, а, возможно, и по каким-либо иным причинам, нам пока неизвестным, они решили поссорить светскую и духовную власть Франции.
Король задумчиво помолчал.
— Так вы думаете, что это заговор? По-прежнему стараясь выглядеть сдержанным, кардинал уверенно кивнул.
— Да, я думаю, что это заговор. Если ваши придворные внушают вам подобные нелепости, я не могу объяснить это иначе, чем их собственными корыстными интересами.
И, стараясь удержать внимание короля прикованным к этой мысли, кардинал торопливо добавил:
— Если ваше величество сообщит мне фамилии придворных, о которых идет речь, то я могу провести расследование собственными силами.
Король как-то недобро усмехнулся.
— Значит, великий капеллан Франции, со всей его гигантской сетью информаторов и доносчиков, ничего не знает и не слышал ни о каких любовных интригах ни одного из знатных представителей духовной власти, — со значением произнес он.
Кардинал замер, ожидая дальнейших слов короля, звучавших, будто обвинительный приговор.
Людовик неожиданно сменил тон:
— Значит, это на самом деле наговоры и наветы, — спокойно сказал он. — Если бы это было правдой, ваше высокопреосвященство, то вы бы мне обо всем рассказали. Если же вам ничего неизвестно, то это явная ложь. Знаете, что я сделаю? Я подожду еще. И если слова моих придворных не подтвердятся, они будут лишены пенсии и удалены из Версаля. А в этом я возлагаю особую надежду на вашу помощь. Следите особенно внимательно, ваше высокопреосвященство, за всеми, даже самыми незначительными на первый взгляд сообщениями о лицах из числа высших духовных правителей.
У кардинала отлегло от сердца.
— Как только у меня появятся какие-либо сведения на интересующую вас тему, вы немедленно узнаете об этом, ваше величество.
Король снова зевнул, будто короткий разговор с кардиналом потребовал от него неимоверного напряжения сил.
— Кажется, я устал, — вяло проговорил он, склонив голову набок. — Похоже, пора отдохнуть. Наверное, я так и сделаю. Ваше высокопреосвященство, не смею вас задерживать.
Эту чрезмерную сонливость королю еще припомнят. На заседаниях революционного трибунала в 1792 году физическая немощь Людовика XVI будет служить подтверждением точки зрения прокурора, утверждавшего, что представители королевской династии во Франции выродились и делают страну всеобщим посмешищем. А сейчас… Сейчас король Людовик XVI отправлялся отдыхать. Кардиналу де Роану хотелось как можно быстрее покинуть королевские покои, но чтобы не навлечь на себя излишних подозрений, он вышел за дверь медленно и степенно. Лишь оказавшись один, он почувствовал, как у него взмокла спина и дрожат колени. Кажется, опасность миновала, однако де Роан долго не мог успокоиться. Мучимый сомнениями, он еще долго бродил по коридорам Версаля, пока, наконец, свет, лившийся в окна дворца снаружи, не стал меркнуть.
108 
