5 
— Правильно, это Тристан Паладин! — подхватила Хильдегард, впервые услыхавшая это имя. — Вспомнила, мы с ним уже встречались.
К счастью, Тристан не смотрел в их сторону. Хильдегард знала, что она надолго запомнит его теплый, заботливый взгляд. Эти глаза понимали все.
Тристан Паладин… Странное имя! Но оно как нельзя лучше подходило ему. Через минуту Хильдегард уже казалось, что иначе его и не могли звать.
Королева извинилась — у нее как у хозяйки праздника масса обязанностей. Хильдегард хотела встать. Она чувствовала себя тяжелой, неуклюжей…
— Нет, нет, прошу вас, сидите! У вас усталый вид, герцогиня. Отдыхайте и ни о чем не думайте! Вас осматривал какой-нибудь врач?
— Да, наш придворный врач регулярно посещает меня…
Королева хотела что-то сказать, но промолчала. Хильдегард поняла ее. Королева хотела порекомендовать Хильдегард личного врача короля, но не могла заставить себя произнести его имя, потому что личный врач короля был отцом той самой злосчастной Софии Амалии Мот, которая, помимо прочего, удостоилась титула графини Самсёе. Ясно, что королеве было больно произносить имя ее отца.
Хильдегард поспешила ей на помощь:
— Не извольте беспокоиться за меня, Ваше Величество, со мной все в порядке, но с Вашего разрешения я посижу здесь еще немного.
— Сидите, сколько вам будет угодно, дорогая герцогиня, — улыбнулась королева.
Эта улыбка дошла до сердца Хильдегард — королеве было известно о сходстве их судеб.
«Даже королева несчастна, что уж говорить обо мне», — думала Хильдегард, оставшись одна. Танцы происходили в другом конце зала, но Йохума среди танцующих не было. Фрекен Крююседиге — тоже. Впрочем, их одновременное отсутствие уже никого не удивляло.
В последнее время Йохум стал особенно раздражителен, груб… Неужели то, о чем шепчется весь двор, правда? И фрекен Крююседиге действительно в интересном положении?
У Марины появится брат или сестра. Разумеется, это будет брат. Фрекен Крююседиге не может родить дочь. Это удел Хильдегард.
Сердце Хильдегард сжалось от любви к дочери.
Вот почему Йохум не может дождаться ее смерти! Ему не терпится узаконить свои отношения с любовницей! Некуда деться от этой горечи и боли! Король… Йохум… Изящные дворяне, танцующие в другом конце зала… Хильдегард знала почти всех и знала, что не женам своим посылали они сейчас нежные улыбки. Куда ни глянь, всюду подлость и грязь!
Взгляд Хильдегард упал на графа Рюккельберга: колышущиеся подбородки, большой живот — облик мерзкий. Но у графа было одно неоспоримое достоинство: он никогда не был замешан в скандалах, связанных с женщинами.
Две девчушки, совсем еще дети, которые по утрам топили во дворце печи и помогали на кухне, могли бы кое-что рассказать о графе, если б им хватило на это храбрости…
Хильдегард посмотрела в другую сторону и встретила самый чистый и самый грустный взгляд на свете. Ее глаза встретились с глазами Тристана Паладина лишь на какую-то долю секунды. Но этого хватило, чтобы она вновь испытала чувство покоя и даже счастья. Тристан Паладин. Рыцарь Печали. Хильдегард задумалась: интересно, чем вызвана его грусть? Но, не зная этого человека, она могла только строить догадки. В этом шумном, жарком и душном зале, где запах пота, смешался с запахом духов, Хильдегард вдруг стало легко и спокойно. Она откинулась на высокую спинку дивана и закрыла глаза. Сама того, не ведая, она погрузилась в глубокий обморок. Далеко не сразу в зале заметили, что случилось с толстой и уродливой герцогиней.
2
Пока в бальном зале веселились нарядные гости, увешанные драгоценностями, комендант дворца и придворный доктор наблюдали из лестничного окна за площадью перед дворцом.
— Я вижу, все твои люди стоят сегодня на постах, — сказал доктор.
Комендант оглянулся, желая убедиться, что их никто не слышит.
— Да. Нам всегда приходится нелегко во время больших торжеств. Они чреваты опасностью больше, чем будни, — ответил он.
Внешность коменданта была ничем непримечательна. Человек средних лет, среднего роста, в военной форме. Доктор же был из тех людей, которые любят обращать на себя внимание: осанистый, в теле, на нем был изысканный костюм, и подбородок его властно выдавался вперед. Впрочем, каждый из них был по-своему приятен.
5 
