105 
«Ах, дракон раздери, я же от одержимости избавляться пришёл! – вспомнил он. – А может, от проклятия. Интересно, это не очень больно?»
– Терпимо, – откликнулась Агата, похоже, она тоже понимала безмолвную речь. – Не бойся, мальчик, всё будет хорошо. Пошли! – она ласково, но крепко взяла его за руку, наверное, тоже опасалась, что взвоет и убежит.
В магической лаборатории царил приятный полумрак: окна были плотно зашторены чёрным, но под потолком плавали и сияли три матовых лунных шарика. В их свете загадочно поблёскивали колбы и реторты, в идеальном порядке расставленные по полкам, в шкафу с реактивами что-то люминесцировало нехорошим зелёным светом. Рядом со шкафом стояла кушетка, подозрительно и зловеще похожая на медицинскую. Веттели невольно попятился, но его поймали и подтолкнули вперёд.
– Снимай свитер и ложись. А ты его держи, девочка, видишь, он куда-то убегает. И – ни звука оба! Что бы ни случилось.
Веттели покорно угнездился на кушетке, затаил дыхание, закрыл глаза, и больше ничего не видел, только слышал и чувствовал.
Был болезненный укол в палец – ведьме понадобилась его кровь. Было звяканье пузырьков, шипение зелья на спиртовке, был резкий запах: смесь канифоли, рыбьего жира и кардамона, так ему показалось, хотя на самом деле наверняка было что-то другое. Было невнятное бормотание нараспев – ведьма творила свои чары, от монотонных звуков он почти задремал. Был короткий миг острой боли, пронзивший всё тело будто удар электрического тока, а потом – мерзкий задушенный визг, не его, и вообще не человеческий. Кто-то четвёртый появился в комнате, он и визжал.
– Мальчик, очни-ись! Всё уже кончилось, – его похлопали по щеке. – Открывай глаза, не бойся!
Неужели, было так заметно, что он боится?
Веттели осторожно открыл сначала правый глаз, потом левый. Сел. Огляделся.
– Смотри! Вот оно!
В руках Агаты была плотно укупоренная объёмистая банка, в таких хозяйки обычно держат варенье. Но на этот раз в ней поместилась совсем другая субстанция. Что-то бурое копошилось и извивалось внутри. Оно походило на огромную пиявку, или на слизня, а может, на миногу с пастью-присоской, полной острых как иглы зубов – точнее, на призракминоги, потому что было бесплотным, не имело чётких очертаний, как будто состояло из плотной струи дыма. Оно бросалось на стекло и визжало, оно было отвратительно до дрожи.
– Что это? – Веттели отпрянул.
– Твоё материализованное проклятие!
– Что?!! Оно сидело у меня внутри? – к горлу подступила тошнота.
Его снова похлопали по щеке, заставили хлебнуть холодной воды.
– Ну-ну, мальчик, успокойся! Нельзя быть таким впечатлительным. Конечно, «у тебя внутри» этого не «сидело»! Тогда это были просто чьи-то злые слова, обретшие силу чар. Мне пришлось их материализовать, исключительно ради удобства – с видимыми объектами проще работать.
– Какая пакость! – выдохнул Веттели с чувством. – Вы нарочно его таким сделали?
– Ну, что ты! Оно само материализовалось в такую форму, от меня это не зависело. Ты не против, если я оставлю его себе? Хочу изучить на досуге. Или заберёшь на память? – если это была шутка, то Веттели её не понял.
– Нет! – он невольно спрятал руки за спину, будто боялся, что банку с её мерзостным содержимым ему навяжут силой. – Не надо мне его, не надо! Лучше пусть останется у вас.
– А откуда оно взялось? Кто его наложил? – подала голос Эмили, всё это время послушно молчавшая. – Вы это сможете определить?
– О-о, боюсь, что нет. Это же малахт – старинное фамильное проклятие, ему сто лет в обед, источник уже не выявишь. Да и наложено оно было на другого, Берти – случайная жертва… Вспомни, у вас в роду не было… скажем так, неприятных происшествии?
– Мой отец застрелился, проиграв состояние в карты, – он ответил первое, что пришло на ум.
– Вот видишь! Проклятие довело его до смерти, а потом перешло к тебе.
– То есть, я должен был стать картёжником? – удивился Веттели. Он всегда был абсолютно равнодушен к азартным играм. Однокашники, а позже сослуживцы, получив очередной отказ на предложение составить компанию в покер или преферанс, упрекали его в том, что он боится проиграть, и были неправы. На самом деле, у него не было интереса выиграть.
– Почему обязательно картежником? Есть и другие пагубные привычки, так или иначе разрушающие личность. Спиртное, опий, гашиш – кто к чему предрасположен. Малахт использует слабости и дурные склонности своей жертвы, развивая их до состояния, опасного для жизни.
105 
