очень нудно 
276 
Ричард ваял скульптуру для главного входа в Убежище. Вокруг нее пойдут мраморные ступени, ведущие к огромной Круглой площади. Расположенные полукружием огромные мраморные колонны окружали дальнюю часть площади. Ричард ваял статуи, которые должны были водрузить на эти самые колонны.
Вход задумывался таким образом, чтобы задавать тон всему дворцу. Брат Нил сообщил Ричарду, что брат Нарев видит в центре площади огромную статую, и это должно быть произведение, которое будет поражать воображение зрителей, внушая им колоссальное чувство собственной вины и стыда за низменную натуру человека. Эта статуя жутью своей будет призывом к бескорыстному самопожертвованию и должна быть изваяна в виде солнечных часов, изображающих людей, устрашенных Светом их Создателя.
Нил описывал этот кошмар с таким восторгом, что Ричарда замутило, когда он мысленно представил себе все Сооружение.
Ричард покинул стройку одним из последних. И, как часто делал, поднялся вверх по холму вдоль серпантина, к мастерским. Виктор находился в кузнице, гася на ночь угли. Наступила осень, жара спала, и кузница перестала быть такой душегубкой, как в разгар лета. Зима так далеко на юге Древнего мира никогда не бывает суровой, но зимой кузница – отличное место, где можно спрятаться от холода, когда придут холодные дождливые дни.
– Ричард! Рад тебя видеть! – Кузнец знал, почему Ричард пришел сюда. – Иди в заднюю комнату. Может, я присоединюсь к тебе, когда закончу тут.
– Валяй, – улыбнулся другу Ричард.
Ричард открыл двойную дверь, туда, где стоял мраморный монолит, ловя последние лучи заходящего солнца. Он часто приходил полюбоваться камнем. Иногда после целого дня, проведенного за ваянием уродства, он приходил сюда и представлял себе скрытую в этом куске мрамора красоту. Ему это было необходимо, и иногда казалось, что только это и позволяет ему еще держаться.
Пальцы Ричарда, испачканные мраморной пылью, коснулись белого каватурского мрамора. Он немного отличался от того камня, с которым он работал на стройке. Теперь он был уже достаточно опытен, чтобы чувствовать едва заметное различие. Камень Виктора был тверже и менее зернист. С ним легче работать.
Камень под пальцами Ричарда был прохладный, как лунный свет, и такой же невинный.
Когда он поднял взгляд, то увидел стоящего рядом лукаво улыбающегося Виктора, наблюдающего за ним.
– После изготовления всех этих уродств, должно быть, приятно увидеть красоту моей статуи?
Ричард в ответ рассмеялся. Виктор прошествовал по комнате, махнув рукой.
– Пошли, посиди со мной, поешь лярда.
В закатном свете они сидели на пороге и поглощали кусочки сытного деликатеса, наслаждаясь прохладным ветерком с холмов.
– Знаешь, тебе не надо приходить сюда, чтобы полюбоваться моей прекрасной статуей, – заметил Виктор. – У тебя есть красивая жена.
Ричард промолчал.
– Не припоминаю, чтобы ты хоть раз упоминал о ней. Я и знать ничего не знал, пока она в тот день не заявилась сюда. Почему-то я всегда думал, что у тебя хорошая женщина...
Виктор нахмурился, глядя на Убежище внизу.
– Почему ты никогда не говорил о ней?
Ричард пожал плечами.
– Надеюсь, ты не сочтешь меня несносным, но просто она не соответствует моему представлению о том, какой должна быть твоя жена.
– Я не считаю тебя несносным, Виктор. Каждый имеет право думать, что хочет.
– Не против, если я спрошу тебя о ней?
– Виктор, я устал, – вздохнул Ричард. – Я не хотел бы говорить о жене. К тому же и говорить-то не о чем. Она моя жена. Что есть, то есть.
Хмыкнув, Виктор сунул в рот большой кусок лука. Проглотив, он взмахнул оставшейся половиной луковицы.
– Нехорошо, когда мужчине приходится весь день ваять это уродство и затем быть вынужденным идти домой к... Да что я несу! Что это на меня нашло? Прости, Ричард! Никки красивая женщина.
– Да, наверное.
– И она заботится о тебе.
Ричард снова промолчал.
– Мы с Ицхаком пытались выкупить тебя за твое золото. Но этого оказалось мало. Тот тип оказался спесивым чинушей. Никки знала, как нужно с ним обращаться. Она своими словами повернула ключ твоей камеры. Если бы не Никки, тебя бы похоронили в небе.
– Значит, она сказали им, что я умею ваять... чтобы спасти мне жизнь.
– Верно. Это она добыла тебе работу скульптора.
276 
