19

Рорк знал это молчание. То, что она согласилась поговорить с доктором Мирой и даже признала, что ей это нужно, ничего не значило. Он ее заставил – заставил остановиться, отвлечься от своего расследования, от преступника, жертв, вопросов и ответов. Остановиться для нее означало дать прошлому нагнать себя – ее прошлому.

Значило, что теперь придется разобраться со своими чувствами по поводу того, как ее мать жила и как умерла.

То, что она могла, что ей нужно было перенаправить свое нежелание делать это в обиду на него, он мог понять. На ее месте он, скорее всего, поступил бы так же.

«Ну мы и парочка», – внутренне усмехнулся Рорк.

Ее реакцию, когда двери лифта открылись и Ева увидела, что Мира уже сидит у окна в их номере, он тоже мог понять и принять. Один-единственный брошеный на него взгляд, полный презрения за такое неожиданное предательство, пронзил его прямо в сердце.

– Я как раз любовалась открывающимся видом, – сказала Мира.

– Шарлотта, рад вас видеть, – сказал Рорк, идя ей навстречу. – Как долетели?

– Очень хорошо.

– А как устроились?

– Спасибо, номер чудесный.

За спиной Рорка повисло громогласное молчание взбешенной Евы.

– Не хотите немного вина? – начал Рорк.

– Валяйте, обменивайтесь любезностями, – колким ледяным тоном оборвала его Ева, – а мне надо принять душ.

Она в гневе протопала по лестнице наверх, едва не с грохотом захлопнула за собой дверь ванной комнаты. И тут увидела, что на кровати сидит, лениво уставившись на нее разноцветными глазами, кот.

Внутри у нее все сдавило, к горлу подкатил комок, а на глаза едва не навернулись слезы. Она рванулась к кровати и грохнулась на колени.

– О, Галахад!

Кот боднул ее в голову и заурчал, как тяжелый аэробус.

– Он попросил ее тебя привезти, – Ева потерлась носом о шерсть зверя. – Он попросил ее привезти тебя мне. Боже, боже, я вконец расклеилась.

Ева села на полу, опершись спиной о кровать, кот прыгнул ей на колени, и ее накрыло волной уюта. Галахад потоптался, кружа по бедрам и слегка выпуская когти.

– Ладно, ладно, – пробормотала она и провела пальцами от макушки до хвоста. Потом закрыла глаза и, обняв толстого мурлычущего кота, снова попыталась отыскать в себе точку опоры.

– Я прошу прощения, – обратился Рорк к Мире. – Я не предупредил ее, что вы будете нас ждать. Я знал, что иначе она будет всячески оттягивать встречу, пока все не… Думал, будет хуже. Пожалуй, я все-таки схожу за вином.

Он подошел к бару и выбрал из стойки одно наугад. Пока он откупоривал бутылку, Мира присоединилась к нему.

– Ты выглядишь очень уставшим. С тобой такое нечасто случается.

– Я то не так уж устал. Скорее раздосадован. Надо бы дать ему подышать, но пошло оно все к дьяволу… – Он наполнил два бокала.

– Раздосадован по поводу Евы?

– Нет. Да, – оговорился Рорк и отпил вина. – Нет. Пожалуй, нет. На нее сейчас много всего давит, никому такого не пожелаешь. И я тоже. Не знаю, что мне для нее сделать, что сказать. И мне не нравится, когда я не знаю, что сделать или что сказать человеку, который для меня важнее всего на свете. Ах да, прошу прощения. Пожалуйста, присаживайтесь. Ваш бокал.

– Спасибо, – Мира села и, пока Рорк метался взад-вперед по комнате, словно зверь в клетке, стала, как она это всегда делала, понемногу отпивать, выжидая. – А что ты сам думаешь, ты должен сделать или сказать? – спросила она.

  119