21 
— Но ведь это мой ребенок, — продолжала фрекен. — Господи, — она прикусила язык. — Милая, но ведь это так сложно! Это будет очень трудно сделать!
— Да, — согласилась Силье.
Шарлотта опомнилась:
— Да и мой отец никогда этого не позволит. Вы его не знаете. Он сразу укажет мне на дверь.
— И внуку? — Силье была удивлена.
— Внуков у него много. Он едва их терпит. А когда они приезжают сюда, то должны вести себя тихо и сидеть в другой комнате. А ведь они законнорожденные!
— Так что у вас были серьезные причины отказаться от ребенка?
— Да, конечно, хотя я поступила трусливо и малодушно. Но у меня не было другого выхода. Я не думала о последствиях. Дорогая Силье… ведь я могу вас так называть? Мне надо все обдумать… Теперь-то уж я ни за что не откажусь от своего сына. И позабочусь о вас. Ведь все это время он жил с вами. Но мне надо время. Пока расскажите о себе, а я решу, что делать.
В ней вдруг появилась энергия, глаза заблестели. Силье порадовалась за нее.
— А ваша мать… Вы расскажите ей?
Шарлотта долго размышляла:
— Даже не знаю. Видите ли, трудно сказать, как она к этому отнесется. Давайте сделаем вот что. Вы вернетесь немного погодя, а я пока все обдумаю…
Силье была взволнована. Шарлотта облокотилась о стол, подперев рукой голову:
— Нет, тоже не годится. Ведь вам некуда идти.
— Да. Последние остатки пищи мы съели сегодня утром.
— Боже, голова идет кругом. Я так хочу его увидеть. И так раскаиваюсь… Я попрошу у него прощения… Нет, не могу.
— Знаете, я тоже как-то растерялась, — проговорила Силье. — Когда я пришла к вам, то не знала, что буду делать и говорить. Я была в панике. Мне кажется, фрекен Шарлотта, что ваша мать все поймет.
— Да?
— Может быть, не сразу. Но если бы моя родная дочь страдала так, как вы, то я бы сделала все, чтобы помочь ей. Я, наверно, рассердилась бы, обругала и наказала бы ее… но потом помогла. Думаю, нам нужен совет более зрелой женщины, ваш отец дома?
— Нет, ездит по округе. Приедет не раньше, чем через несколько дней. И слава Богу. — Последние слова предназначались не для ушей Силье, да и сказаны они были так тихо, что вряд ли кто мог их расслышать.
Силье молча ждала. Звуки улицы почти не доносились сюда через высокие, драпированные бархатом окна. Крики торговцев, ржанье лошадей…
— Ладно, — сказала Шарлотта. — Я буду сильной. Слишком долго я боялась. Пойду за матерью, а заодно попрошу принести нам поесть. Вы давно ели?
— Вчера вечером. Хлебную корку.
— Что? Я сейчас же пришлю еду. Останемся здесь, чтобы слуги не смогли нас подслушать.
Шарлотта остановилась в раздумье:
— Отказаться от собственного сына? Нет и еще раз нет.
Полная решимости и страшно нервничая, она направилась к двери.
— Может, вы хотите поговорить с матерью наедине?
— Нет. Без вас я не осмелюсь. И потом, я хочу услышать обо всем, что произошло за эти пять лет! Я ведь даже ничего не знаю о вас.
Силье ждала у окна. С удивлением обнаружила, как сильно дрожат руки. Впрочем, это совсем не странно.
Она еще раз огляделась. Обстановка в комнате была изысканной. У стены стоял изящный столик для шитья. Силье погладила обои из тисненной кожи. Интересно, как их делают? Она обратила внимание и на кровать с балдахином, на неяркие элегантные цвета покрывала.
А они с Тенгелем так гордились своим витражом. Витраж! У них не было даже стены, не то что дома! Но, быть может, этот витраж значил для них с Тенгелем больше, чем вся эта роскошь для Шарлотты?
Тут Силье услышала голоса.
— Ты с ума сошла, как можно оставлять эту нищенку одну в комнате? Она же все украдет!
— Не бойтесь, мама!
— Что с тобой, Шарлотта? — вдруг спросила баронесса. — Такого живого блеска в глазах я не видела у тебя уже много лет. Что за тайны тебя распирают?
Они вошли в комнату. Силье присела еще раз, не стесняясь своего убогого вытертого платья.
— Я сказала, чтобы сюда принесли еду на всех. — Шарлотта явно нервничала. — Пожалуйста, к столу!
Все трое сели. Шарлотта нервно сглотнула, она была бледна, но щеки ярко горели румянцем.
— Мама, я должна вам кое-что рассказать. Надеюсь, вы поймете меня.
— Что ты придумала? Ой, надо же, а вот и шаль, что мы так долго искали!
21 
