очень нудно 
41 
— Да. Это мой отец. А Силье Арнгримсдаттер моя мать. Вы, верно, слышали о ней?
— Нет… — с сомнением в голосе произнес мужчина. Он все никак не мог понять, что объединяет Дага и фрекен Шарлотту. Поэтому он не особенно следил за щебетаньем Аре.
— Но уж о мастере Арнгриме вы должны были слышать!
— А, он расписывает стены?
— Верно. Это моя мать. Она не хочет пользоваться своим женским именем, — ведь женщины не умеют ни писать, ничего… Так что почти никто не знает, что мастер Арнгрим — моя мать. Она расписывает обои. А иногда пишет прямо по стене. Ей больше нравится кожа, потому что с ней можно работать дома. Мать очень талантлива. И многие хотят купить именно ее обои.
Но Клаус гнул свое.
— Так господин Тенгель — отец Дага?
— Да.
— А фрекен Шарлотта — его мать?
— Нет… Все совсем не так. Даг мой сводный брат. Мы с ним не родные. Но мама с папой взяли его к себе, когда он был совсем маленьким. И теперь мы братья. Понимаете?
Что-то начало проясняться.
— И Суль тоже мне не сестра.
— Ну да? — Мужчина был весь внимание.
— Она мне двоюродная сестра. Ее родители умерли от чумы. А она умеет колдовать. Только никому не говорите.
Клаус улыбнулся. Конечно, все это ерунда. Они два раза объехали вокруг усадьбы. Клаус помог мальчику слезть с лошади.
Шарлотта Мейден стояла у окна, ожидая, когда накроют праздничный стол. В это время она увидела Дага. Слышала, как тот болтал с сестрами и братом. Потихоньку начали собираться дети.
Шарлотта вспомнила, как этой зимой, набравшись мужества, она рассказала Дагу, что он ее сын. Сначала она спросила разрешения у Силье с Тенгелем. Те считали, что мальчик уже достаточно взрослый и пора бы ему знать правду.
— Даг, — сказала Шарлотта мягким голосом, дрожа с головы до ног. Сердце ушло в пятки. — Ты никогда не задумывался над тем, кто же твоя настоящая мать?
Умные, чистые глаза посмотрели на нее:
— Нет. Но ведь это вы. Я прав?
Шарлотта отступила:
— Кто тебе сказал?
— Никто. Я сам догадался. Уже давно.
Мать не могла прийти в себя:
— Ты разочарован?
— Нет, — серьезно ответил тот. — Мы зовем вас нашей доброй феей.
Стоя у окна, она вспоминала. Да, они с матерью много сделали для семьи Силье. Вытащили их из унизительной нищеты, дали им возможность жить достойной жизнью. Родные Шарлотты осуждали ее. Они никак не могли понять, как можно общаться с простолюдинами. Шарлотта прощала их — ведь те никогда не видели Тенгеля и Силье и не знали, какие узы их сковывали. Родственники же считали, что все бедняки — обманщики и хотят прибрать к рукам деньги Шарлотты.
А как богата стала жизнь матери, да и самой Шарлотты! Ни она сама, ни ее мать еще ни разу не пожалели о том, что помогли семье, приютившей Дага. Они стали хорошими друзьями; постепенно Силье и Тен-гель приобрели вес и уважение в обществе, и в их отношениях не было ничего постыдного. Ни дочь, ни мать никогда не стыдились этого знакомства.
Когда Дагу исполнилось двенадцать, он переселился во дворец. В первые дни с ним был Аре, чтобы ребенок не почувствовал резкую разницу в своем новом положении.
Дагу во дворце понравилось сразу же. Мать и бабушку он знал уже давно, и, честно говоря, сама мысль о том, что когда-нибудь все это будет принадлежать ему, мальчику нравилась. Сестры и брат жили рядом с ним, так что он не чувствовал себя одиноко. Женщин он звал теперь «мама Силье» и «мама Шарлотта», и еще у него была бабушка.
Аре был совсем не похож на других детей. Да, все звали их братьями и сестрами, но на самом деле только Аре и Лив были детьми Тенгеля и Силье. Аре был крепким и здоровым парнем, как говорится, кровь с молоком, любил землю. Звезд с неба не хватал, но всегда был весел. К тому же он твердо знал, кем хочет быть. Он будет крестьянином, и ему будет принадлежать небольшой хутор Липовая аллея (как его теперь называли). Уж он-то возьмет дело в свои руки! А пока наблюдал за беспомощными и неуклюжими попытками отца и матери изображать из себя крестьян.
Липовая аллея… Шарлотта любовалась ею из окна. Тенгель посадил настоящую аллею. Теперь деревья разрослись, стали высотой в человеческий рост. Шарлотта помнила, что каждому предназначалось по дереву — у нее было свое дерево, и у ее матери тоже. Дерево баронессы стояло прямо напротив липы Аре. И только самые молодые деревца были пока безымянными.
41 
