57 
«Во дворце» Дагу было хорошо. Все боялись, что кардинальные перемены в его жизни скажутся на нем отрицательно, но переселение к матери прошло на удивление гладко. Он привык к трудной жизни в многодетной семье и не имел ничего против излишней опеки. Ему нравилось, что в Гростенсхольме все было расписано по минутам, каждая вещь лежала на своем месте, все сверкало и блестело. Сам он по натуре был педантом. Его несколько раздражало, что в Линде-аллее никто не обращал внимания на такие мелочи, как на неряшливо брошенную на стул одежду или пятна на столе.
Иногда, правда, ему было немного одиноко, не с кем было пошептаться в темноте перед сном, не с кем бегать по большим залам и темным лестница Гростенсхольма. Но остальные дети жили совсем рядом. А еще у него была Лив; они встречались практически ежедневно. Шарлотта давала уроки ей и Аре. Но Аре больше любил возиться в конюшне или на сеновале, чем сидеть на уроках.
— Я поеду в Копенгаген, учиться в университете, — сказал однажды Даг Лив.
— Ты уезжаешь? Когда?
— Когда подрасту немного. Стану профессором или аукционистом или кем-нибудь еще в этом роде.
Недавно на соседней усадьбе состоялся аукцион. На Дага произвел большое впечатление человек с молоточком.
Лив промолчала. Жаль, конечно, что Дагу придется уехать. А Даг продолжал.
— Мама Шарлотта познакомит меня с какой-нибудь знатной девушкой, может быть, при дворе, и я женюсь на ней.
Лив молчала.
— А тебе мама найдет богатого торговца. Ты же очень красива, так что это будет не трудно устроить. А вот с Суль придется посложнее, говорит мама. Не знаю, почему. Она ведь тоже красивая, как ты думаешь?
— Да, конечно. Нет, лично я замуж выходить не собираюсь. — с вызовом произнесла Лив.
— Я тоже пока не собираюсь жениться.
Даг стукнул кулаком по стене:
— Знаешь, мама Силье будет меня рисовать. Портрет повесят вон на той стене, где висят все наши старые скучные предки.
Он весело засмеялся и прошелся насчет портретов.
Посерьезнел:
— А потом я поселюсь здесь. Ведь все вы тут, дом мой тоже здесь.
— Хорошо, что ты приедешь назад, — откликнулась Лив. — Будет с кем поиграть.
— Взрослые не играют.
— Да, наверно. Это глупо.
Даг выглянул в окно галереи.
— Смотри, вон этот странный герр Йохан, — сказала Лив. — Ходит взад и вперед, заложив руки за спину.
— Что-то он беспокойным какой-то, — заметил Даг. — Нахохлился, как курица на яйцах. Теперь остановился и смотрит в лес. Сколько он еще собирается у вас прожить?
— Говорил, что скорое уедет. Мы все с нетерпением ждем этого. Он всюду ходит, что-то вынюхивает. Ненормальный какой-то.
— Ага. Поиграем перед зеркалом?
— Давай.
Они нашли только одно огромное зеркало — от пола до потолка.
А потом пошли на башню. Башня — маленькая, четырехугольная, представляла собой небольшое возвышение над порталом. Лив и Дагу нравилось проводить там время.
Сверху постройки казались такими меленькими. Отсюда была видна только часть Липовой аллеи, церковь, море и дорога…
— Посмотри! Из леса кто-то выходит.
— Да, — сказал Даг. — Кто бы это мог быть?
— Слава Богу, что ты видишь тоже, — облегченно вздохнула Лив. — Я боялась, что мне опять померещилось.
Даг хихикнул:
— Не поддавайся влиянию Тенгеля и Суль. Ты видишь перед собой обычные вещи, а остальное домысливаешь сама. Дошло до того, что тебе мерещатся привидения даже среди бела дня. Такое уж тебе досталось наследство от Силье, говорит Тенгель.
— Да, наверно, — сконфуженно произнесла Лив. Ей очень хотелось походить на Тенгеля и Суль, обладать такими же способностями. Поэтому она все время что-то придумывала, но в ее россказни никто не верил.
Даг глянул на дорогу.
— Смотри, процессия!
— Куда они идут?
Оба во все глаза смотрели на мрачную процессию. Впереди всадники в черных одеждах, восседающие на черных, как смоль, лошадях. Ветер распахивал полы длинных плащей, и мужчины становились похожими на летучих мышей.
За всадниками следовали пешие люди. Процессия направлялась к церкви. За процессий следовала двуколка, в которой дети разглядели несколько связанных человек. За процессией гурьбой валил народ, тоже во всем черном. С башни люди казались маленькими куклами.
57 
