Последние отзывы

  10  

– Габриэл, ты что-то давно ничего не писал, – заметил Ян.

Мальчик вздрогнул. Достав дневник и ручку, проговорил:

– Нет, я… Слишком много всего. Какой сегодня день?

– Если не ошибаюсь, должно быть семнадцатое мая*. ^{note 1}

Тува рассмеялась отрывисто и горько:

– Как хорошо мы празднуем!

– Ты не права: скорее всего именно мы отмечаем праздник лучше всех, – прервал ее Марко. – Что может быть важнее освобождения Норвегии от нависшей угрозы, которую представляет Тенгель Злой.

– Мы еще не закончили, – подхватил Ян. – Разве мы знаем, каков будет исход борьбы?!

– Что ж, – заметила Тува, – можно сказать, нам даже повезло с семнадцатым мая. Разве мы не видели школьников, кричащих «ура» по команде своих учителей, что тащатся рядом с колонной?! Стариков, вынужденных сидеть на лавочке и, завернувшись в шерстяной плед, смотреть на детей, идущих в колонне. Думаю, старики предпочли бы выпить по кружке пива – не та к уж часто удается им вырваться из дома для престарелых.

– А я должен был сейчас произносить речь в школе, посвященную празднованию семнадцатого мая, – прошептал Габриэл. – Я совсем забыл об этом! – Мальчик дрожал, от холода у него побелел даже нос.

– Не волнуйся, ничего страшного в этом нет, – успокоила его Тува. – Все б сидели как на иголках и ждали пока ты закончишь. А потом побежали бы покупать мороженое. Да подумай сам, что это за день: детей одевают в самую нарядную, только купленную одежду, но ее никому не видно, потому что сверху надет дождевик. Если нет дождя, так пойдет снег, снежинки будут колоть лицо, попадать за воротник и морозить руки. Ноги натрут новые ботинки. Безудержно захочется в туалет, и будешь думать только об одном – скоро ли мы дойдем до площади?* ^{note 2}

– Тува, неужели ты не можешь сказать несколько хороших слов о нашем празднике? – спросил Марко, пряча улыбку.

– Конечно могу. Но, видишь ли, иногда хочется быть несколько жестокой.

– Ты всегда была такой.

– Куда же запропастился Руне? – вмешалась в разговор Халькатла.

– Последний раз мы видели его с Люцифером, когда они вместе бродили по ледникам, – ответил Ян.

Халькатла тяжело вздохнула:

– Как бы мне хотелось еще раз встретиться с Руне.

– Да и нам тоже, – поддержал ее Габриэл.

– Я так ему благодарна… за все, – тихо произнесла Халькатла.

Наступило недолгое молчание.

– Вот и прошел день. Темнеет, – сказала Эллен, глядя на небо.

– Раз-два-три! Вот и стемнело, – провозгласил Габриэл.

Марко только улыбнулся в ответ. Хорошо, когда никто не унывает.

Разговором всегда можно поддержать хорошее настроение. Ждать, как известно, всегда тяжело. Особенно, когда не знаешь, что происходит.

У Марко стало легче на душе. Все старались сохранить тепло и сердечность, поддержать друг друга в трудную минуту. Ян нежно обнимал Туву а та, в свою очередь, старалась теснее прижаться к нему.

Марко оказался невольным свидетелем их разговора:

– Ну как, ты не жалеешь? – тихонько шепнул Ян.

– Жалею? О чем?

– Ну, что мы вместе. За последнее время произошло столько всего, что ты, верно, крепко задумалась.

Тува крепче прижалась к Яну:

– Глупый! Я ни о чем не жалею! А ты? Ты жалеешь?

– Я счастлив. Счастлив, потому что встретил тебя. Счастлив, потому что я скоро стану отцом. Я очень беспокоюсь о тебе. Как ты переносишь все эти лишения?

– Все нормально. Спасибо тебе, Ян, за то, что ты есть.

Марко порадовался за этих двоих. Он беспокоился за Туву.

«Ты во всем права, Тува», – подумал он. – «Всем нам очень повезло. Спасибо Яну».

Тронд произносил торжественную речь перед своими войсками. Демоны иронично усмехались. Несмотря на усмешки, они гордились своим маршалом. Да и когда еще демонам говорили так много благодарственных слов? Габриэл безуспешно старался обучить своих новых друзей песне «Дядюшка Якоб». В пении принимали участие все живые из рода Людей Льда. Эстрид и Йахас фальшивили так, что резало уши. Однако были слышны и красивые голоса.

Демоны удивленно взирали на Габриэля и новоиспеченный хор. Песня была им незнакома. Но когда до них дошло, что мальчик хочет приобщить их воспроизводству неких странных для их ушей звуков, они засмеялись хриплым смехом. Смех разнесся по окрестностям, все смешалось, и получилась некая какофония: переплелись смех и звуки пения.

  10