Последние отзывы

  81  

Рагнар взирал на демона с немым восхищением. В разгар боя придумать такое премудрое название – для этого нужен поистине выдающийся ум! Кстати, Орвуда то же самое возмутило. Сражаться надо, а не ерунду сочинять.

А Ильза была счастлива. За последние дни она успела впасть в отчаяние. Ей казалось, возврата не будет, они так и останутся доживать свой век в чужом времени, скудном и скучном. Но если сам Хельги уверен в обратном настолько, что задумал новую диссертацию, значит, так тому и быть! Он великий демон и не может ошибаться! (Впрочем, не будь Хельги демоном, она все равно поверила бы ему.)

Чистый лист – белый, почти несмятый! – нашелся в мешке Аолена.

«Удивительные существа эльфы, – размышляла Меридит, пока Хельги занимался рисованием. – Никакая грязь к ним не прилипает! Даже насекомые не заводятся! Из всех битв и приключений Аолен всегда выходил с минимальным ущербом для внешнего вида, кроме того, у него в запасе неизменно имелся чистый носовой платок и склянка душистой воды из Конвелла. Как ему это удается?» – недоумевала диса. Самой ей на этот счет не везло катастрофически. Она даже светлые одежды никогда не носила – слишком недолго сохраняли они свой изначальный цвет. Иногда ей казалось, что, если на всем протяжении бескрайней Аттаханской степи, сухой до хруста, отыщется одна-единственная лужица – фляжку кто-нибудь прольет или, скажем, лошадь напрудит, – она обязательно в нее ступит! Проклятие, что ли, такое?

– Не проклятие, а под ноги смотреть надо! – не раз говорила ей боевая подруга. – А ты вечно ломишься напропалую, не разбирая дороги, как стенобитное орудие, и хочешь при этом чистенькой оставаться!

Сама она аккуратностью тоже не отличалась, но, в отличие от самокритичной Меридит, была вполне довольна собой и ни в чем себя не упрекала: «Такой меня боги создали, ничего не поделаешь!»

Мантикор – так называлось чудовище – в изображении Хельги получился не страшный, а смешной. В целом рисунок, по общему признанию, был очень точным, но глуповато-надменное выражение лица чудовища придавало ему забавный вид. Странно знакомым показалось оно Меридит. Кого-то живо напоминало…

– Вылитый мэтр Уайзер! Только с рогами! – присмотревшись, объявила Энка.

– Точно! – обрадовалась диса. – А я думаю – на кого похоже? Хельги, исправь морду! Такую нельзя Ученому Совету показывать!

Тот послушно взялся за дело, но вышло еще хуже.

– Копия мэтр Уайзер! – хихикала сильфида. – В тебе пропал выдающийся портретист!

– Лучше бы помогла, чем издеваться, – рассердился демон. – У него на самом деле морда другая была! А для науки требуется точность!

Художественно одаренная сильфида легко устранила погрешности, и довольный магистр вернул листок Аолену на хранение. Целее будет, как рассудил он.

Увлекшись научными проблемами, друзья не сразу вспомнили о несостоявшейся жертве мантикора. А она, жертва эта, по-прежнему лежала без чувств поодаль, в канавке.

Устыдившись собственной душевной черствости, Аолен устремился на помощь несчастному. Приблизился, поднял – и вскричал удивленно:

– Боги Великие! Да это же господин Пурцинигелус! Хельги с пренебрежением оглядел жалкое тельце.

– Спасибо, что не Бандарох Августус, – сказал он громко.

– Что?! Кто?! Бандарох?! Пустите, пустите меня к нему!!! – Это кричала Эфиселия!

Меридит обернулась:

– Во-первых, нет здесь никакого Бандароха, во-вторых, никто тебя не держит. Нечего орать.

Сильфида вдруг прищурилась и повела носом, будто гончая, почуявшая добычу.

– Подожди-ка! А что это ты разволновалась, будто Бандарох тебе брат родной?! Неужели… Не может быть!

Амазонка не ответила, но по тому, как вспыхнули маковым цветом ее щеки, сильфида поняла, что попала в самую точку. Аолен зря переживал, у младенчиков будет отец!

Хотя трудно было представить себе парочку более нелепую – низкорослый, субтильный, изнеженный магистр демонологии и крупная, статная, гордая дева-воительница.

– Ничего удивительного, – сказала Ильза важно. – Бандарох Августус должен возродить целое царство. Вот он и приступил к делу. Видите, как ему судьба благоволит: только начал – и сразу тройня!

– Точно! – от души согласился Хельги. Было приятно сложить с себя вину за излишнюю плодовитость амазонки.

Тем временем Аолен привел в чувство Пурцинигелуса. Тот долго и недовольно сопел, ерзал, вздыхал, – видно, в душе его шла жестокая борьба. Благородная сторона натуры посланника одержала верх над мелочной и обидчивой.

  81