Последние отзывы

  79  

Сочиняли опять мучительно долго — Роман Григорьевич был очень придирчив к формулировкам. Рвал листок за листком и по-мальчишески хныкал:

— Ах, прав был мой папенька, ах, зачем я его не послушал! Не надо было идти в сыскные, надо было идти в на военную службу! Там писанины не в пример меньше!

… И часа не минуло с момента подачи доклада, как Ивенский с Удальцевым были вызваны к Самому. По пути снедаемый тревогой Роман Григорьевич попытался заручиться поддержкой милейшего Аполлона Владимировича. Но ничего не вышло.

— Господин Мерглер, — спросил он мага в лоб. — Ответьте честно, очень вас прошу. Ведь вы, будучи магом, давно знали о том, что убийства Понурова и Контоккайнена совершены ни кем иным, как возродившимся в очередной раз Кощеем?

Маг вздрогнул. Кокое-то время молчал, и по лицу его было видно, какая жестокая внутренняя борьба происходит в его душе. Потом махнул рукой и с отчаянным видом прыгуна, бросившегося с обрыва в омут, выпалил.

— Знал. Точнее, догадывался.

— Прекрасно. Мы с помощником сейчас идём на доклад к его превосходительству. Вы не могли бы сопроводить нас и подтвердить наши выводы? Боюсь, они покажутся господину Бестужину… гм… несколько странными и недостаточно аргументированными, а ваше авторитетное мнение помогло бы его убедить.

Ответ мага прозвучал очень твёрдо.

— Прошу меня извинить, но вынужден ответить отказом. Понимаю, что выгляжу ваших глазах малодушным подлецом, но я слишком дорожу своим местом. Простите.

— Что ж, я могу вас понять, — не стал обижаться Ивенский, и Тит Ардалионович, присутствовавший при разговоре, решил, что его высокоблагородие иногда бывает чересчур великодушен…

— Проходите скорее! Ждёт! — взволнованный Ларцев подталкивая своих подопечных к дверям начальственного кабинета. — Сердит, ох сердит!

Тит Ардалионович совсем заробел, Ивенский понимающе усмехнулся:

— Надо думать! О смирительных рубашках речи не заводил?

— Намекал, — рассмеялся Антон Степанович. — Ну, бог даст, обойдётся. Мне ваш доклад показался достаточно убедительным. Просто ко всякой новой идее человеку нужно привыкнуть.

— А-а! Явились, голуби! — взревел Мстислав Кириллович, приподнимаясь навстречу вошедшим. Тучная моржеподобная фигура его грозно нависла над столом, и в просторном роскошном кабинете сразу стало как-то тесно. — Роман Григорьевич, это что же вы мне здесь за беллетристику насочиняли? С виду такой серьезный, положительный молодой человек, сын такого отца, а позволяете себе нелепые фантазирования! Так вы понимаете нашу Особую службу? Кощей Бессмертный — это надо же вообразить такое! А Илью Муромца с соловьём-разбойником вы на днях нигде не повстречали, нет? А может, это хан Мамай наших чародеев ножичком порешил? Или этот… как его? Тоже басурманин… А! Тамерлан!.. Нет, право, пришло же в голову! А на таком хорошем счету были в Сыскном! Там, небось, по-другому работали, вольностей себе не позволяли! Стыдно-с! Или это давешний случай так на вас повлиял, что до сих пор не в себе? Представить только: сам Бессмертный в Москов-граде! Не хватало ещё замка на чёрной горе, да царской дочери, похищенной из-под венца! А то бы полный комплект!

Опасно, ох опасно бросаться такими словами, когда имеешь дело с неведомым!

Мстислав Кириллович долго ещё бушевал, разорялся, чередуя упрёки с насмешками и угрозами в адрес проштрафившихся подчинённых. Тит Ардалионович стоял ни жив ни мёртв — его ещё никогда в жизни так страшно не бранили (хотя, по большому счёту, и теперь бранили не его — с простого помощника какой спрос?). Лицо Романа Григорьевича оставалось холодным и непроницаемым, он едва ли не скучал.

Наконец, голос его превосходительства начал хрипнуть. Мстислав Кириллович постепенно спускал пар и успокаивался. Последние слова его прозвучали уже более ли менее мирно:

— Ступайте, господа! Прощаю вас за молодость лет, но в первый и последний раз! Выкиньте из головы свои романтические бредни, и работать, работать! Чтобы к завтрашнему вечеру у меня на столе лежал новый доклад… Ну, что там у тебя, Савиков?! Чего ты дверь задёргал? Входи, докладывай! Свободны, господа!

Пока начальство бушевало, голова его второго ординарца Савикова несколько раз просовывалась в щель и тут же испуганно исчезала.

— Виноват, ваше превосходительство! — обычно довольно вялый и невозмутимый, ординарец казался ошарашенным. — Депеша пришла из Саратовского отделения — случай небывалый у них. Казус, иначе не скажешь. Не то чтобы срочное дело, но извольте полюбопытствовать!

  79