очень нудно 
49 
Но Хейке ни разу не был обвинен в знахарстве, как многие в его положении.
Тула получила разрешение помогать ему лечить приезжавших к нему пациентов. Потом он стал ее брать с собой, посещая больных, а позже он разрешил ей самой, без него, ездить к ним. Это намного облегчало работу Хейке, потому что пациентов у него было много.
Но не всегда такую молодую девушку, как Тула, принимали всерьез. К примеру, когда она навестила одну даму в большом имении неподалеку от Гростенсхольма…
Когда Тула осмотрела у нее рану на ноге — а это был простой порез — дама попросила ее достать ей с полки ее вязанье. Тула, разумеется, это сделала. Потом дама спросила, не поставит ли Тула на огонь котел с картошкой, раз уж она здесь. Конечно, Тула сделал и это, поскольку женщине, сидящей на стуле, положа ногу на ногу, трудно было пошевелиться. Потом ей пришлось накрыть на стол, после чего взять метлу и подмести пол…
Тула возмутилась, но сдержала себя. Когда женщина, услышав на дороге стук копыт, вскочила и с любопытством бросилась к окну, чтобы посмотреть, кто едет, у Тулы появилось желание запустить ей метлой в лицо. Но она вспомнила о Хейке и сдержалась, просто бросила метлу на пол, так что та громко стукнула.
— Меня ждут другие пациенты, — с деланным спокойствием произнесла она. — И поскольку вы сами хорошо стоите на ногах, вы и дометете пол.
Женщина поняла, что перегнула палку, и произнесла ответную убийственную реплику только тогда, когда Тула уже вышла за порог. Но сюда Тула уже больше не приходила.
Была еще старая фру Мадсен, которая превозносила Тулу до небес. Ах, как это мило, что к ней пришла такая красивая девушка и дала ей такое хорошее средство от кашля! Через фру Мадсен Тула познакомилась с сыном ее сестры Эфраимом, который жил в Швеции и преуспевал там, но страдал от неизлечимой подагры. Фру Мадсен обещала порекомендовать ему Тулу и попросила, чтобы та обязательно навестила его на обратном пути в Смоланд…
Но это уже другая история.
Так что посещения Тулой больных бывали разными. Некоторым не нравилось, что к ним не пришел сам Хейке, другие с недоверием относились к ее врачебному искусству, старики же готовы были проглотить ее, когда она склонялась над ними. Больше всего в ней нуждались одинокие и нищие, и с ними Тула была заботливой, мягкой и доброй. Увидев ее однажды в такой ситуации, Хейке с облегчением вздохнул. Все-таки это ему удалось! Как много хорошего было в Туле!
Но он ничего не сказал, когда она так закружила на месте докучливого пациента, что тот врезался в стенку. И когда она с садистской радостью дала одной глупой даме из высшего общества слишком сильное рвотное средство, потому что та хотела похудеть, а в то же время отказаться от пирожных со сливочным кремом не могла. Бальный вечер для молодой дамы был испорчен, но она ни слова не сказала. Ведь она сама просила рвотное средство, а теперь решила, что оно просто не пошло ей впрок.
Но Хейке был доволен Тулой. И весной 1817 года он решил, что она уже достаточно обучена и может отправляться домой.
И только тогда Тула поняла, как сильно она скучала по своим близким в Смоланде.
И по Томасу! Эскиль был хороший парень, но всерьез с ним разговаривать было нельзя. Жизнерадостный Эскиль не обременял себя серьезными вещами.
И Тула была уверена, что он никогда не принимал ее всерьез.
Относительно спокойное пребывание в Гростенсхольме хорошо подействовало на Тулу.
К сожалению, перед отъездом с ней произошел очень неприятный случай. Ей показалось, что она не может покинуть имение, не заполучив при этом наследство Людей Льда — тайно, разумеется!
И она полагала, что знает, где оно спрятано!
10
Она знала, что не может получить мандрагору. Она будет принадлежать ей только после смерти Хейке. А если чего-то Тула и не хотела, так это его смерти! Между ними установилась на редкость прочная дружба.
Вся же остальная часть наследства — огромные, устрашающе-действенные запасы, были ее!
Да, потому что Хейке ими вообще не пользовался. И не было никакого смысла в том, чтобы все это так и оставалось неиспользованным.
Тула не видела этих сокровищ. И у Хейке были все основания не допускать ее к ним, учитывая ее строптивость.
Она не видела ни запасов снадобий, ни сосуда с водой Ширы.
Но она сгорала от желания овладеть всем этим. И вот уже скоро ей предстояло покинуть Гростенсхольм. И, возможно, она сюда никогда больше не вернется…
49 
