очень нудно 
143 
– Ступай, чадо мое! Ты принес добрую весть.
Он понял, что значили все эти необъяснимые сигналы с Престолов. Предвестники. Так просыпается Сила, так она приходит!
Он воздвиг Престолы в те бесконечно далекие годы, когда в самых смелых своих мечтах помыслить не мог, что доживет до нового прихода Силы сам. На потомков, далеких-предалеких потомков рассчитывал, им знаки оставлял… Однако их всех пришлось убить: десяток сыновей, полсотни внуков, правнуков сколько-то, уж не считал. Под корень извел родню. Знали слишком много, жили слишком долго, поглядывать косо стали на него, Владыку: чего, мол, никак не помирает старик? Не дождались! Сам их пожрал: родная кровь слаще, родная суть сытнее…
Хотел убрать Престолы, зачем они ему? Да передумал. Неверные про Мангоррата и думать забыли, а подданным нравится. Эффектно, как теперь говорят. Производит впечатление Адепты тоже довольны – легче людишек в узде держать. Да и, признаться, жалко – молодость напоминают. Он ведь их новехонькими помнит… Сейчас, говорят, обвалились, растрескались все. Камень такой срок не выдерживает, а Он все жив! Это ли не Судьба?
В Гвене Рагнар сразу побежал в гости к тетке. Звал с собой друзей, но Меридит с Аоленом отказались за всех. Неудобно, видите ли! Орвуд был очень недоволен… После королевских покоев он еще согласился бы на ужин в графском замке, но портовый трактир его категорически не устраивал.
Однако пришлось довольствоваться именно этим заведением. Кстати, очень неплохое оказалось, не хуже аналогичного в Эттелии: уютное, домашнее, даже выбор блюд почти тот же. Одно выгодное отличие: хозяйкой вместо бабушки-старушки была молодая женщина в клетчатом фланелевом платье с глубоким вырезом, в белоснежном крахмальном передничке, темные волосы уложены над ушами двумя смешными шишечками. Своими полными сильными руками она легко поднимала и разносила по столам на специальной доске сразу по десять огромных пивных кружек, без видимых усилий ворочала огромные чугуны на плите. Невысокая, крепенькая, кругленькая, с плавной грацией в движениях, она напоминала большую мягкую кошку. Она по-сестрински ласково улыбалась посетителям, так что у самих буйных из них не возникало никаких дурных идей, приятным грудным голосом напевала народные песенки, – всем умела угодить. В общем, так была мила, так хороша она была, что Орвуд вдруг перестал сожалеть о графских замках.
Но только он успел размечтаться, как в трактир с писком, визгом и истошными воплями: «Мама, скажи ему!» ворвались трое ребятишек, две маленькие девчонки и паренек лет семи.
Хельги со стоном обхватил голову руками и грустно поведал, что череп его неминуемо треснет напополам.
– Зачем нужно так мучиться? Почему ты не хочешь, чтобы я тебе помог? – укорял эльф. Он страдал от сочувствия едва не сильнее, чем его упрямый пациент от боли.
– Ты мне не сможешь помочь. Для меня есть только одно средство, – проворчал демон, поморщившись.
– Что? Ты только скажи! – Аолен был само участие.
И Хельги сказал:
– Плаха и топор!
Пока они обсуждали радикальные методы исцеления головной боли, дети затеяли драку. В пылу сражения налетели на стол, свалили стопку чистых тарелок – и в наказание были разведены по трем разным углам. Девчонки тихо хлюпали, ковыряя штукатурку, мальчишка сердито сопел и бранился: «У-у, дуры! Из-за вас все! У-у, надоели! У-у, чтоб вас Крысолов увел!»
Бах! Дзинь! – все десять кружек вывалились из хозяйкиных рук, вдребезги разлетелись на каменных плитах, засверкали крошечными айсбергами в темном пивном море. Синие глаза женщины наполнились слезами, тяжелая материнская оплеуха легла на стриженый затылок парня: «Замолчи, негодник!!! Да как у тебя язык повернулся!»
И не стыдясь посетителей, не обращая внимания на битое стекло и пивные лужи, тут же, где стояла, женщина повалилась на колени, молитвенно сцепила ладони и зашептала горячо и истово, призывая на помощь всех известных ей богов.
Стало тихо и жутко. Даже дети прекратили хныкать в своих углах, даже пьяный в стельку дрейдский моряк прекратил мычать и икать. Спасители мира недоуменно переглядывались.
– А в чем, собственно, дело, почтенный? Что за Крысолов такой? – заговорщицким шепотом обратился Орвуд к сидевшему за соседним столом портовому работнику.
– Как?! Вы не знаете? – округлил глаза человек. И, понизив голос, оглядываясь почему-то на дверь, принялся рассказывать.
С осени ползут по Староземью страшные слухи. Ходит по земле Крысолов. Худой как палка, босой, одет в бурый плащ, лица не видно. В руках дудочка.
143 
