очень нудно 
37 
— А нанимал нас он?
— Не. То был другой голос, — ответил «умник». — Знаете, чо я думаю? Он сам шеф и есть.
— Самый главный?
Второй номер медленно и многозначительно кивнул.
Все помолчали. Говорить расхотелось. Голос, что однажды услышал каждый из них, обсуждать не было желания. Он словно прозвучал в голове. Как призыв. Или приказ. Разбить лед молчания не смел никто.
Этот голос…
Никто из них не мог забыть тот ужасный миг, когда прозвучал приказ. Они знали, что не подчиниться невозможно. Они обязаны были во всем слушаться номера второго, который получал приказы от мистического, холодного как лед номера первого. А тот, в свою очередь… Слушался голоса!
Правду говоря, подчинялись они с удовольствием. Тот низкий, слегка шепелявый голос, услышанный лишь однажды, очаровал их, подчинил своей власти… Обещал так много… Исполнить все их желания… Богатство, славу, превосходство над прочими тварями, успех у женщин и мужчин… (Среди этих тринадцати были и те и другие), роскошь и избыток.
Что по сравнению с такими обещаниями значили небольшие неудобства, как, например, эти долгие и изнурительные дежурства?!
Скоро, совсем скоро придет конец шпионажу и слежке. Ждать осталось недолго. А потом просто покончить с этими людишками, которых шеф терпеть не мог, и все.
Сейчас они всерьез забеспокоились. Если вовремя не обнаружить тех, за кем поставлены были следить, Великий Незнакомец строго накажет за потерю бдительности!
И хоть знали они немного, но подозревали, что кара будет ужасной!
Габриель не мог дышать. На террасе перед собравшимися появились четыре фигуры. Парень стоял несколько в стороне, а потому видел их только в профиль. Ближе всего к Габриелю стоял человек в коричневой рясе, почти полностью скрывавшей лицо. За ним стоял другой, в огненно-красном облачении. Казалось, что он объят пламенем. Третьей была женщина в почти прозрачном светло-голубом плаще. Плащ четвертого переливался всеми цветами радуги — от серого, до зеленого и голубого цветов, по нему словно пробегали волны.
Эти четверо обращались только к Тун-ши. Голоса их звучали властно и повелительно. Тем не менее, Габриель чувствовал, что эти четверо не так уверены в себе, как им самим того хотелось. Разве могли они…
На коричневом плаще Земли зияли большие дыры. А плащи Воды и Воздуха были далеко не первой свежести…
Но времени для раздумий не было.
Дух Огня строго вопросил Тун-ши:
— По какой причине вы осмелились потревожить нас?
В ответ Тун-ши низко поклонилась:
— Благодарим вас, великие духи Таран-гая, за то, что вы проявили милость и явились на наш зов. Мы просим вас проявить милость и поддержать нас в борьбе с Тварью человеческой.
— Мы на его стороне. Кроме него о нас никто не вспоминает.
Так вот почему духи соизволили прийти! Более двух сотен лет прошло с тех пор, как о них вспомнили в последний раз! Таран-гай опустел. И духи просто-напросто боялись за свое дальнейшее существование!
— Мы нижайше просим Вас, Великие, — низко поклонилась Тун-ши.
— Вы мертвы, — резко возразил Земля. — Жива только Тварь человеческая. Он — последний представитель рода Таран-гаев. Все же остальные — неверующие псы!
— Но среди нас есть и живые! Из рода Людей Льда. Они — прямые потомки тех, кто восемьсот лет назад покинул Таран-гай, пустившись искать счастья на восток. Может быть, они…
«Господи, надеюсь Тун-ши не хочет сказать, что мы должны стать поклонниками старой веры! — в страхе подумал Габриель. — Прадед Абель ни за что не простит!»
Духи оглядели каждого. Сначала взгляды их обратились на Мара.
— Вот ты где, самый отвратительный подручный Шамы! — горько рассмеялся Дух Воды. — Очень интересно!
— Можно ведь и передумать.
— Прекрасно!
В это время остальные духи увидели Ширу и словно окаменели. Она низко поклонилась. К ней духи отнеслись с большим уважением.
На Таргенура, Тенгеля и Суль они почти не обратили внимания.
Задержали внимание на Марко и Черном Ангеле. И эти двое склонились в низком поклоне.
— Чужая вера, — констатировал Дух Воздуха. — Но за ними великая сила.
К каждому демону духи отнеслись по-разному.
— Вот этих я что-то не пойму. За вами тоже стоят злые силы? — спросил Огонь.
37 
