очень нудно 
43 
— Так закончилась моя жизнь, — сказал в заключение Крестьерн.
Люди в зале пытались представить себе весь тот ужас, о котором он рассказывал.
Андре, исследователь рода, статистик, поднялся с места и, глядя в свою записную книжку, спросил:
— Твоя сестра родилась в 1245 году?
— Примерно так, — ответил Крестьерн.
— Мы глубоко сожалеем о твоей судьбе, — сказал Андре.
— Видимо, жизнь тогда в долине Людей Льда напоминала ад.
— Это слишком мягко сказано.
— Но если твоя бедная сестра была отмечена проклятием, значит она была сторонницей Тенгеля Злого? Сегодня здесь ее, конечно, нет.
— Ничего подобного. Она здесь.
В зале наступила мертвая тишина. Но вот Тула пришла в себя:
— Крестьерн, мы просим тебя держаться вблизи подиума, так как мы хотим послушать тебя позднее. А сейчас Совет вызывает сестру Крестьерна.
Они почти ожидали этого. Красивая, отмеченная проклятием его сестра оказалась никем иным, как Дидой.
Внучка Тенгеля Злого! Это была она!
Она стояла на подиуме.
— Я сводная сестра Крестьерна, — спокойно произнесла Дида. — Спасибо тебе, любимый брат, за то, что ты пытался сделать для меня в тот раз! Я никогда этого не забывала, как и того, что ты вынужден был пожертвовать своей жизнью ради меня.
Они обнялись — одинокие брат и сестра, пришедшие из ледяного мира. В глазах у них блеснули слезы. Затем Крестьерн спустился и сел неподалеку от подиума. Тула также отошла в сторону. О себе Дида может рассказать и сама.
«Ни у кого, кроме Диды не было основания так сильно ненавидеть Тенгеля Злого».
Кто это сказал? Странник? Ветле?
Да, он.
У нее были причины ненавидеть и своего отца, Гиля Свирепого!
Дида, женщина из далекого прошлого, производила величественное впечатление. Ее мать была норвежкой, об этом говорил рост Диды. Однако черты ее лица являлись несомненным доказательством смешения востока и запада. Это буквально завораживало людей. Черные волосы были собраны на затылке в пучок и обрамляли прекрасное лицо с выступающими скулами. Габриэлу казалось, что осанка у нее королевская, а голос почти гипнотизирующий. Но то, что она отмечена проклятием, видно было сразу. Глаза ее блестели серо-желтым огнем.
— Мой фантастический брат, Крестьерн, забыл рассказать о том, что в тот раз, когда мне было пять лет, он защищал нас обоих. Гиль убил его, да, и я скорбела о нем долгие годы, но и Крестьерн огрызался весьма сильно. Раны, нанесенные им Гилю Свирепому, сыну Тенгеля Злого, оказались смертельными. Тот умер в кровати спустя четырнадцать дней. Это был такой поступок, за который вы не должны осуждать моего брата.
— Понимаем, — промолвила Тула, стоявшая сзади.
Она попросила Диду рассказать подробно о ее жизни, так как она была загадкой для всех собравшихся.
Дида согласно кивнула головой и начала свой рассказ. Все в зале затаили дыхание, ведь если и был кто-то, кто мог снять покровы тайны со времени Тенгеля Злого, так это Дида, жившая одновременно с ним и почти равная ему по происхождению.
— Здесь уже говорили, что моя мать происходила из влиятельного норвежского княжеского рода, проживавшего в Аустроте.
В это охотно все поверили. Было видно, что Дида княжеского рода.
— Гиль просто украл мою мать. Она была приведена в долину против своей воли. Он держал ее в своем доме взаперти и, поскольку она принадлежала к такому известному роду, с изысканной жаждой мести безгранично мучил и терзал ее, переходя все границы дозволенного. Бедная женщина умерла, рожая меня. Детство мое было не из легких, могу вас в этом заверить. Хейке, живший вместе со злобным, отмеченным проклятием отцом, вероятно, понимает, о чем я говорю.
— Полностью, — воскликнул Хейке.
— Мой сводный брат Крестьерн был для меня утешением. Но у него хватало и своих забот. С одной стороны его отец, Гиль, который мучил и терзал его по всякому поводу. С другой — его несчастный брак. Его жена родила ему сына отмеченного проклятием и умерла во время родов. Но о своем сыне Крестьерн сам расскажет позднее. Его сын был единственным, кому время от времени было позволено покидать долину Людей Льда. Он был любимчиком Тенгеля Злого.
Дида немного помолчала.
— В 1250 году или что-то около этого, в долине мы точного времени не знали, погибли оба — Гиль и Крестьерн. Я снова осталась без семьи, так как сын Крестьерна был смертельно опасен. В то время ему было двадцать пять лет, и он часто находился вне пределов долины, к радости всех живших там. Но что говорили те, кто жил в Трённелаге, мне неведомо. Я могу только догадываться.
43 
