75 
– Пока я вижу, что это увлечение носит односторонний характер.
– Ее старшей сестре надо бы держать ее в узде.
– Алекс! – Бри с деланым негодованием закатила глаза.
– Ладно, ладно, – отмахнулся Александр. Сам он искал глазами брюнетку в красном платье.
Бри уже потеряла счет танцам, бокалам выпитого вина, кавалерам, их историям и шуткам. Все шло гораздо лучше, чем она ожидала. Не стоило так переживать, она справилась и даже получала удовольствие от бала, забыв о волнениях. Особенно когда очутилась вновь в объятиях Рива.
– Слишком тесно, – пробормотал он ей на ухо и, ловко двигаясь между танцующими, повел ее к террасе. И там, при лунном свете, они продолжили танец.
– Как здесь красиво.
Светила луна, благоухали большие бело-кремовые цветы, воздух был свеж, без примеси духов и одеколона от разгоряченных тел.
– Принцесса и должна танцевать под звездами.
Она хотела рассмеяться, взглянула на него, и вдруг его лицо стало расплываться, как будто она теряла четкость зрения. Нет, оно становилось другим. Моложе? Глаза не такие жесткие, и аромат цветов изменился. Теперь это был аромат роз, приторный и сладковатый.
Мир стал серым. Музыка исчезла…
Рив подхватил ее, когда она покачнулась.
– Бри? – Он хотел взять на руки и отнести на кресло, но она его остановила.
– Нет, все прошло. Немного закружилась голова. Как будто… – Она взглянула на Рива так, как будто видела впервые. – Мы уже были здесь, – прошептала она потрясенно, – ты и я, на моем дне рождения. Мы вальсировали на террасе, и здесь в горшках вдоль стен цвели красные розы. И когда вальс кончился, ты поцеловал меня.
И потерял голову.
И я влюбилась.
Она не произнесла этих слов, только смотрела широко раскрытыми глазами. Она влюбилась в него в шестнадцать лет, и вот, спустя столько времени, ничего не изменилось. И изменилось все.
Он держал ее за плечи.
– Ты вспомнила.
– Да. – Голос был так тих, что он наклонился, чтобы слышать. – Я помню. Помню тебя.
Он боялся подталкивать ее воспоминания, опасаясь непредвиденных последствий, и поэтому осторожно спросил:
– Ты помнишь что-то еще? Или только эту ночь?
Она покачала головой и вдруг поняла, что возвращение памяти вызывает боль.
– Я не могу. Мне надо немного прийти в себя. Побыть одной.
– Хорошо. – Он взглянул в зал – все равно она не сможет пройти теперь через толпу. Он повел ее по террасе к другим дверям. – Я отведу тебя в твою спальню.
– Нет. Лучше в кабинет, он ближе. – Она с трудом сделала несколько шагов. – Мне надо просто посидеть и подумать. Там никто меня не побеспокоит.
Он повел ее туда, потому что действительно кабинет был ближе, понадобится меньше времени, чтобы позвать доктора. И сказать Арманду, что память вернулась и надо предпринять следующие шаги. Произвести аресты незаметно и немедленно.
Бри охраняют. Ведь Арманд сказал, что за ней ведется непрерывное наблюдение, кроме него есть невидимые секьюрити.
В кабинете было темно. Но Бри его остановила:
– Не включай. Я не хочу света.
– Послушай, я посижу с тобой.
– Рив, прошу, дай мне побыть одной.
Он поборол неприятное чувство, что его отвергают.
– Хорошо. Я пойду за доктором.
– Как хочешь. – Она сжала кулаки, так что ногти вонзились в ладони.
– Никуда отсюда не уходи. Оставайся здесь, пока я не вернусь. Отдыхай.
Она подождала, пока он закрыл дверь. Потом прилегла на небольшой диван, стоявший в углу комнаты, у нее не осталось сил.
Воспоминания накатывали волнами, вызывая необыкновенное волнение. Она раньше думала, что, когда все вспомнит, испытает облегчение и тот невидимый обруч, который сжимает мозг, не давая памяти вырваться, наконец, лопнет и она освободится от напряжения. Но вместо этого пришла паника.
Она вспоминала мать и похороны. Боль потери, свое сиротство, жалость к отцу. Потом вдруг память подбросила Рождество и подарок Беннета – глупые розовые спальные туфли с загнутыми носами. И ссоры с Александром, вспышки злости на него.
Вот она на коленях у отца, уютно свернувшись, обвила руками его шею. Вот отец – такой прямой, строгий, прежде всего монарх.
Она влюбилась в Рива. Он похож характером на отца – гордый, волевой и сам делает выбор в жизни.
75 
