128 
— Нет, я любила Джулиано….
— Ты только думала, что любишь его. Это доказывает и то, что ты очень быстро изгнала его из своих мыслей! Однако ты забываешь про тот знаменитый бал, на котором мы встретились в первый раз, и ты там танцевала с Лоренцо; я никогда не видел такого счастливого лица, и это лицо было твоим!
— Это правда, я была очень счастлива… и очень горда! — согласилась Фьора.
— Ты и сейчас горда, потому что видишь его у своих ног. Он пришел к тебе, словно нищий, выпрашивающий милостыню, молящий о жалости: и это он-то, у которого столько власти, и я сейчас же понял, что ты осыпешь его своими дарами. И ты же прогнала бы его, если бы он заявился к тебе в качестве властелина и хозяина. Разве не так?
Весь гнев Фьоры прошел как не бывало, и она рассмеялась.
— Ты, как обычно, прав, Деметриос! Но что мне теперь делать? Ведь мне надо уезжать…
— Не сейчас. Ты и сама этого не желаешь. Люби сколько захочешь! Это самое лучшее лекарство не только для тела, но и для сердца, которому пришлось много пострадать! Но все же…
Он помолчал, но Фьора поняла, что его одолевает какое-то беспокойство.
— Но все же?
— Вы хотя бы поговорили? Он должен был задать тебе много вопросов…
Молодая женщина покраснела, отвернулась и направилась к подставке для книг.
— Мы… мы вообще не разговаривали…
— Прекрасно! — воскликнул Деметриос, который не удержался от смеха при виде ее смущенного лица. — И если хочешь знать, это просто здорово! Но вы еще будете разговаривать.
Тогда слушай меня хорошенько: ни в коем случае не говори ему, что тебя отдали замуж за Карло Пацци!
— Он сделал все, чтобы помочь мне, — вступилась за него Фьора.
— Да, но рана Лоренцо слишком глубока и свежа, чтобы он смог вынести мысль о том, что ты носишь это имя. Как бы ни было велико его желание, он от тебя с ужасом отвернется. А последствия могут быть самые ужасные… Ты хорошо меня поняла?
— Не волнуйся, — успокоила его Фьора. — Я ничего не скажу.
Осторожным движением она перевернула несколько хрупких страниц манускрипта, и хотя не могла прочитать ни слова, тем не менее с восторгом смотрела на красивые и стройные буквы.
— Странная это вещь — судьба, — вздохнула она. — Моей угодно, чтобы я заключала браки, которые нужно скрывать от Лоренцо. Вспомни!
— Ты права, но сейчас все совсем по-другому. Ты и сама скоро забудешь про этот брак. Его можно не считать, потому что…
— Что» потому что «? — встрепенулась Фьора.
— Ничего. Постарайся больше о нем не думать. Думай только о том человеке, что придет сегодня к тебе, чтобы найти убежище и покой, которые ему так необходимы!
Но в эту ночь Лоренцо не пришел. Через Эстебана, который вышел в город прогуляться, он передал записку. На завтра были назначены похороны Джулиано, и Лоренцо должен был провести последнюю ночь рядом с братом.
Новости, которые принес кастилец, были по-прежнему не очень утешительными. Продолжалась травля Пацци, их родственников и сторонников. В городе арестовали еще двоих, из которых один, переодетый женщиной, прятался в церкви Санта-Кроче, троих взяли на одной из сельских дорог. Старый Джакопо, которого все-таки схватили на пути в Имолу, сопровождался теперь в крытой карете во Флоренцию. Его должны были казнить в тот момент, когда будут предавать земле прах Джулиано.
Многих сбрасывали с высоты, вешали или отдавали толпе, а около старого дворца число растерзанных жертв доходило до шестидесяти. Но это были только одни мужчины: Лоренцо строго запретил причинять вред женщинам, поскольку они — и это было так на самом деле — не участвовали непосредственно в убийствах.
— А Иеронима? — с горечью спросила Фьора. — Что, и она здесь тоже ни при чем?
— Она единственная, которую Великолепный приказал схватить, — ответил Деметриос.
— А как он узнал, что она участвовала в заговоре?
— Об этом сказал ему вчера я сам. Ты можешь быть уверена, что ее усиленно ищут.
— Это совершенно верно, — вмешался Эстебан. — Я спрашивал у Савальо, начальника охраны, который занимается поисками, но он обыскал все дома Пацци, начиная с их дворца рядом с Санта-Кроче и кончая виллой Монтуги, но не нашел Иеронимы.
Лоренцо пришел на следующий вечер после того, как младший брат был похоронен в семейном склепе древней церкви Святого Лоренцо, где уже лежали его отец. Пьеро Подагрик, и дед, Козимо Старый, и подтвердил опасения Фьоры. Некоторым Пацци удалось ускользнуть. Конечно, Антонио и Стефано, те, которые напали на него, после пыток выдали всех своих сообщников: так удалось арестовать Монтесекко, которому отрубили голову. Франческо Пацци получил по заслугам, но Бандини, который терзал уже убитого Джулиано, удалось сбежать.
128 
