очень нудно 
377 
“А может, несчастный случай? — думал я. — И ее как Дика Норта, сбил грузовик?” И я проверил все сообщения о происшествиях. О тех случаях, когда погибали женщины. На свете происходит безумное количество несчастных случаев, в которых гибнет до ужаса много женщин. Умирают в дорожных авариях, сгорают в пожарах и травятся газом у себя дома. Но никого, похожего на Кики, я среди них не нашел.
А еще бывают самоубийства, думал я. Или, скажем, внезапная смерть от разрыва сердца. О таких случаях газеты уже не пишут. На свете полным-полно самых разных смертей. О каждой в газете не сообщишь. Наоборот: смерти, о которых пишут в газетах, — исключение из общего правила. Подавляющее большинство людей умирает тихо и незаметно.
Поэтому — вероятность остается.
Возможно, Кики убита. Возможно, погибла от несчастного случая. Возможно, покончила с собой. Возможно, умерла от разрыва сердца.
Но доказательств нет. Ни того, что она умерла, — ни того, что жива.
Иногда, по настроению, я звонил Юки. “Как живешь?” — спрашивал я. “Да так…” — отвечала она. Она разговаривала со мной, будто с Марса: ответы крайне плохо совпадали с вопросами. Как я ни сдерживался, это меня всегда немного бесило.
— Да так, — сказала она в очередной раз. — Не хорошо, не плохо. Живу себе помаленьку…
— Как мать?
— Ушла в себя. Не работает почти. Весь день на стуле сидит и в стенку смотрит. Ничего делать сил нет.
— Я могу чем-то помочь? За продуктами съездить, еще что-нибудь?
— За продуктами, если что, домработница сходит. А так мы просто доставку на дом заказываем. Живем тут вдвоем, ничего не делаем. Знаешь… Здесь, если долго живешь, кажется, будто время остановилось. Как думаешь — время, вообще, движется?
— К сожалению, еще как движется. Время проходит, вот в чем беда. Прошлое растет, а будущее сокращается. Все меньше шансов что-нибудь сделать — и все обиднее за то, чего не успел.
Юки молчала.
— Что-то голос у тебя совсем слабый, — сказал я.
— Правда, что ли?
— Правда, что ли? — повторил я.
— Эй, ты чего?
— Эй, ты чего?
— Кончай свои дразнилки!
— Это не дразнилки. Это эхо твоей души. Бьёрн Борг блестяще возвращает подачу, указывая противнику на отсутствие диалога в игре. Чпок!
— Ты все такой же ненормальный, — обреченно вздохнула Юки. — Ведешь себя, как мальчишка.
— Ни фига подобного, — возразил я. — Я просто подтверждаю примерами из жизни свою глубокую мысль. Это называется “метафора”. Игра слов, благодаря которой проще передавать людям что-нибудь сложное. С мальчишескими дразнилками ничего общего не имеет.
— Тьфу! Чушь какая-то.
— Тьфу! Чушь какая-то, — повторил я.
— Прекрати сейчас же! — взорвалась Юки.
— Уже прекратил, — сказал я. — Поэтому давай все сначала. Что-то голос у тебя совсем слабый.
Она вздохнула. И затем ответила:
— Да, наверное. С мамой тут совсем захиреешь… Ее настроение само на меня перескакивает. В этом смысле она очень сильная. И влияет на меня все время. Потому что ей наплевать, что вокруг нее люди чувствуют. Думает только о себе и о том, что она сама чувствует. Такие люди всегда очень сильные. Понимаешь? Под их настроение попадаешь, даже если не хочется. Незаметно как-то. Если ей грустно — мне тоже грустно. Хотя, конечно, если развеселится, и у меня настроение поднимается…
В трубке раздался щелчок зажигалки.
— Похоже, иногда мне стоит тебя оттуда забирать и выгуливать. Как считаешь?
— Похоже на то…
— Хочешь, завтра заеду?
— Давай… — сказала Юки. — Вроде поболтала с тобой — и голос уже не слабый.
— Слава богу, — сказал я.
— Слава богу, — повторила она.
— Иди к черту!
— Иди к черту!
— Ну, до завтра, — сказал я и тут же повесил трубку, не дав ей и рта раскрыть.
* * *
Амэ и правда пребывала в глубокой прострации. Сидела на диване, изящно скрестив ноги, и пустым, невидящим взглядом сверлила раскрытый на коленях фотожурнал. Со стороны это выглядело, как картина художника-импрессиониста. Окна в комнате были распахнуты, но день стоял настолько безветренный, что ни занавески, ни страницы журнала не колыхались ни на миллиметр. Когда я вошел, Амэ лишь на секунду подняла голову и смущенно улыбнулась. Очень слабо — будто и не улыбнулась, а просто воздух в комнате слегка дрогнул. И, приподняв над журналом руку, тонким пальцем указала на стул. Домохозяйка подала кофе.
377 
