7 
– Кстати, ты не читала "Кошку на раскаленной крыше"? [1]
Ответа не было. Она глядела в потолок, закутавшись в одеяло, и напоминала русалку, выброшенную на берег.
– Просто я, когда пью один, всегда эту вещь вспоминаю. Как там?.. "Кажется, вот-вот у меня в голове что-то щелкнет, и все наладится"… На самом деле так не выходит. Не щелкает ничего. В общем, ждать я умаялся и позвонил ему домой. Хотел позвать его выпить. А ответил женский голос. Я удивился – это не в его стиле совсем. Он хоть полсотни девок домой приведет и пьяный будет в ноль, но к своему телефону подойдет сам. Понимаешь?
Я сделал вид, что не туда попал, извинился и трубку повесил. Настроение как-то подпортилось, даже не знаю, почему. Выпил еще бутылку. А оно не улучшается. Глупо, конечно, но бывает так. Кончил пить и зову Джея. Сейчас, думаю, расплачусь, поеду домой, узнаю результаты бейсбола и лягу спать. Джей мне говорит: иди умойся. Он считает, что хоть ящик пива выпей, все равно можешь рулить, если умоешься. Делать нечего, пошел в умывалку. По правде сказать, умываться-то я не собирался. Так, вид делал. В той умывалке вечно труба засорена, вода не уходит. Никакого удовольствия. Хотя вчера почему-то вода уходила. Но вместо этого ты на полу валялась.
Она вздохнула и закрыла глаза.
– А дальше?
– Я тебя поднял, вывел из умывалки и у всех спросил, не знает ли кто тебя. Никто не знал. Потом мы с Джеем рану тебе обработали.
– Рану?
– Ты, когда падала, о какой-то угол головой ударилась. Да так, ничего страшного.
Она кивнула, выпростала руку из-под одеяла и легонько дотронулась до ранки на лбу.
– Обсудили мы с Джеем, что с тобой делать. В конце концов решили, что я отвезу тебя домой на машине. Залезли к тебе в сумку, нашли бумажник, связку ключей и открытку на твое имя. Я расплатился за тебя деньгами из бумажника и отвез по адресу на открытке. Открыл дверь твоим ключом и уложил тебя в постель. Вот и все. Счет в бумажнике.
Она глубоко вздохнула.
– А почему ты остался?
– ?
– Почему не исчез сразу, как меня уложил?
– У меня один приятель умер от острого алкогольного отравления. Заглотнул виски, попрощался, бодренько пошел домой, почистил зубы, надел пижаму и заснул. А утром был уже холодный. Похороны ему закатили роскошные.
– И из-за этого ты остался сидеть со мной всю ночь?
– Вообще-то я собирался уйти часа в четыре. Но уснул. Утром проснулся и опять хотел уйти. Но не ушел.
– Почему?
– Ну, я подумал: надо же тебе рассказать, как дело было.
– С ума сойти, какое благородство!
Я вобрал голову в плечи, чтобы желчь, которой она старательно напитала эти слова, пролетела мимо. После чего уставился на облака.
– Я вчера… что-нибудь говорила?
– Немножко.
– О чем?
– Да о разном… Я не помню. Ничего серьезного.
Она закрыла глаза и прочистила горло.
– А открытка?
– Лежит в сумке.
– Ты ее читал?
– Вот еще!
– Точно не читал?
– Да зачем мне ее читать?
Я произнес это с раздражением. Что-то в ее словах меня задевало. Впрочем, если это отбросить, то надо признать, что она будила во мне какие-то старые воспоминания. Если бы нас свела более естественная ситуация, мы, наверное, смогли бы неплохо провести время. Так мне казалось. Однако, какую ситуацию считать естественной? Вообразить ее у меня не получалось.
– Времени сколько?
С известным облегчением я встал, взглянул на часы, лежавшие на столе, потом налил стакан воды и вернулся.
– Девять.
Она бессильно кивнула, села, прислонившись к стене, и разом осушила стакан.
– Я вчера много выпила?
– Прилично. Я бы умер на твоем месте.
– A я и умираю.
Она закурила, выпустила дым вместе со вздохом и ноожиданно выбросила спичку в открытое окно, к заливу.
– Одежду принеси.
– Какую?
Не вынимая сигареты изо рта, она закрыла глаза.
– Все равно. Только ничего не спрашивай, умоляю.
Я открыл дверцу шкафа, немного порылся, выбрал голубое платье без рукавов и подал ей. Оставаясь без белья, она надела платье через голову, сама застегнула молнию на спине и еще раз вздохнула.
– Мне пора.
– Куда?
– Да на работу…
7 
