ГЛАВА 12

Когда стемнело и гонг возвестил о начале ужина, все собрались в гостиной дома графини Лабрюйер.

Констанция Аламбер, сославшись на отсутствие аппетита, не селак столу, а обосновалась возле клавесина и пока все ели горячее, онавысоким голосом услаждала слух собравшихся.

Сновали лакеи, разносились кушанья, а Констанции и в самом деле не хотелось есть. Она была настолько взволнованна, что совершенно забыла о потребности в еде и питье. Но когда она закончила петь очередную песню, она ощутила жажду.

— Я передумала, — сказала Констанция, подсаживаясь к столу. — Немного фруктов и бокал легкого вина вполне меня устроят.

Графиня Лабрюйер, сидевшая во главе стола, склонила набок голову.

— Люди всегда поступают подобным образом, только жаль, мадемуазель Аламбер, что вы не попробовали тушеное мясо, оно было великолепным.

— Я с удовольствием бы приняла участие в пиршестве, но, простите, у меня совсем нет аппетита.

— Вас что-то беспокоит, дорогая? Наверное, вы влюблены.

Констанция улыбнулась.

— Нет, мадам Лабрюйер, здесь нет того, кому бы я желала отдатьсвое сердце.

— Но может быть, его взяли силой?

— Нет, я достаточно хорошо умею защищаться, — и Констанция отправила в рот маленький кусочек персика, а потом запила его вином.

Виконт Лабрюйер сидел и старательно расправлял на коленях салфетку. Напротив него сидела Мадлен Ламартин и отрезала маленьким ножиком от большого яблока ломтик за ломтиком.

— О чем вы говорили, — поинтересовалась Констанция, — в то время, как я пела? Виконт так громко смеялся, что я, право, заинтересовалась.

Женщины, сидевшие за столом, переглянулись.

— Мы не говорили, рассказывал виконт.

— О чем же?

Констанция рассматривала серебряную вилку, украшенную фамильным гербом семейства Лабрюйер. Старая графиня немного смутилась.

— Он рассказывал о том, как вы впервые попали в Париж.

— Не очень-то любезно, — возмутилась Констанция, — обсуждать женщину у нее за спиной. Но виконту я могу простить все, — она склонила голову, и Анри ответил ей улыбкой.

— Прости, дорогая Констанция, но я не имел в виду тебя обидеть. В самом деле, смешно было наблюдать, как ты по-варварски орудовала ножом и вилкой.

— Но теперь-то у вас больше нет сомнений на мой счет?

— О, Констанция, вы великолепны!

— Но если уж пришлось обсуждать меня, — сказала мадемуазель Аламбер, — то может быть, есть смысл сменить тему?

— Делайте, что хотите, — попросила ее старая графиня. — Мне уже, честно признаться, порядком наскучил мой внук. Он говорит только о женщинах.

— А вы уверены, мадам Лабрюйер, что я собираюсь говорить о мужчинах?

— О ком же еще может завести разговор столь хорошенькая женщина?

Маркиз Лагранж сидел отдельно от своей жены. Та с трудом помещалась в изящном кресле из-за своей полноты. Но она чувствовала себя вполне раскрепощенно. Она неторопливо поглощала персик за персиком, не обращая внимания на всех.Несмотря на пышное тело, она была чрезвычайно красива. Есть такой тип женщин, которые красивы не чертами лица, а лишь мимолетноуловленным выражением. Ее улыбка заставляла улыбнуться в ответ каждого, глаза лучились какой-то неприкрытой хитростью. И это, как ни странно, располагало к ней собеседников.

Ветер ударил в распахнутое окно, и язычки свечей в высоких канделябрах качнулись, на мгновение сместив тени.

«Словно бы мир покачнулся»— подумала Констанция, но тут же дворецкий опустил раму и все встало на свои места.

— Так я обещала сменить тему и хотела бы кое о чем спросить мадам Ламартин.

Констанция наизусть знала все любимые фразы виконта Лабрюйера и хотела немного позлить его. Ведь мадемуазель Аламбер ухе прекрасно сориентировалась, кто же является избранницей сердца виконта.

  80