23 
Хейке долго пребывал в нерешительности, в состоянии глубокой сосредоточенности, как будто он переживал все то, что ему предстоит, словно боялся этого.
Но вот он вошел в круг.
Его боль передавалась ей. Винга видела, как он скрючился, и тут же как будто острое копье пронзило ее тело. Но поскольку ее ощущение было лишь отражением его чувств, она могла только предполагать, какие огромные муки переносит он.
Хейке стоял на коленях, пригнув голову к земле, и старался преодолеть боль. Но вот он выпрямился и воздел руки к небу.
Туман стал еще гуще. Его клочья то и дело закрывали фигуру Хейке. От луны исходил лишь матовый свет, вокруг нее образовался венец. Леса по другую сторону поляны Винга почти не видела.
Внутри круга ничего не происходило. Ничего, уже продолжительное время…
Но вот Винга услышала слово. Тихое слово внушения, слетевшее с губ Хейке. Сначала нерешительное, нащупывающее, неуверенное. Затем твердость и сила слов возросла настолько, что она могла различать их.
Но не понимала ни одного!
Видимо, это древний язык предков, подумала она, и волосы на ее затылке поднялись дыбом.
Могущественные колдуны с востока. У Людей Льда, отмеченных проклятием, все еще сохраняется их небольшое наследство. Заклинать умели Ульвхедин и Map. Способность к заклинаниям, слова приходили к ним из таинственных глубин их собственной души.
А теперь они пришли к Хейке. Неизвестные песни его детства!
Пока они, Винга и он, справляются. Пока.
Но что будет потом, ни он, ни Винга не имели ни малейшего представления. Хейке только должен был следовать правилам ритуала, с которыми его познакомили добрые гении.
Долго, долго продолжались заклинания, в то время как луна продолжала свой путь по небосводу. Туман не становился гуще, а скорей наоборот. Она уже могла все время видеть Хейке в этом резком синеватом ночном свете.
Она заметила и нечто иное, от чего у нее по спине побежали мурашки.
Казалось что-то или кто-то прятался в темноте леса. Кто-то выдвинувшийся вперед, привлеченный тем, что происходило на поляне. Как будто тысячи глаз тайно наблюдали за Хейке и за ней, скрываясь в тени деревьев на опушке леса. Это были не люди, ибо своим присутствием не могли произвести столь большого впечатления. Но они не были и животными.
Выбор у Винги был небольшой.
«Беги! — прошептал тревожно ее внутренний голос. — Беги со всех ног, во имя жизни!»
Но она заставила себя сидеть на месте. Во имя Хейке.
Заклинания мгновенно были закончены. Хейке опустил воздетые к небу руки. Вместо этого начал процедуру, вызывающую еще больший ужас в этой долгой церемонии. Вместе со всеми мистическими предметами внутри круга, он поставил и семь небольших сосудов. Вот он взял в руки первый из них. Винга узнала его. В нем находилось ведьмино зелье, которое варили они вместе.
Оно было не самым отвратительным, состояло лишь из различных ритуальных растений, замешанных на самогоне.
Хейке, зажав этот маленький сосуд между обеими ладонями, медленно и благоговейно выпил его содержимое. Она увидела на его лице гримасу отвращения, видимо, напиток был горьким. Потом он поставил сосуд на место.
Перед Вингой стал разыгрываться удивительный спектакль. Даже если она не могла видеть что-либо на открытой поляне, все же ей показалось, что неизвестные как бы вышли из глубины леса на открытое место. Немного приблизились к горке, поросшей вереском.
Безумная мысль!
Хейке взял второй сосуд. Она также узнала его и немного испугалась. Ей никогда не нравились те растения, которые он смешал в этом напитке. Многие их них были ядовитыми, детям запрещали даже дотрагиваться до них. Лесные и садовые ягоды, корни опасных растений.
Ей хотелось предупредить его. Но Хейке знал лучше Винги о содержимом сосуда, поэтому она промолчала. Он сознавал, что делает. Но она видела, что колебания Хейке продолжались дольше.
О, Хейке, Хейке, ты вынужден пойти на это!
Он проглотил зелье. Теперь обратного пути уже нет. Словно едва различимый шорох травы, невидимое скопище подошло ближе к нему.
Она видела, что Хейке хватает ртом воздух. Он прижал руки к грудной клетке.
— О, нет, — тихо промолвила Винга. — Ты не должен заболеть! Нет, любимый мой! Свет моей жизни! Мое страстное желание!
Ну вот, слава Богу, он снова выпрямился, продолжая стоять на коленях. Взял третий небольшой сосуд.
23 
