очень нудно 
32 
К такому Хейке не привык.
Он повернул голову. Винга!
Бог мой, не переспал ли?..
Нет. Этого он не совершил. То, что они пережили, было не ночью любви!
Память вернулась к нему словно удар, направленный на него.
Но даже если на его тело продолжали еще действовать наркотики, все же он чувствовал себя лучше. Не хорошо, получше.
Сон повлиял на него благотворно, он полностью отдохнул.
Винга… Он повернулся и посмотрел на нее. Она спала, приоткрыв рот. На шее осталось красно-коричневое пятно, он ногтем удалил его. Свернувшуюся кровь соскоблить не трудно.
А ведь чуть-чуть она не стала весенней жертвой по-настоящему! Девственницей, принесенной в жертву языческим богам, во имя получения хорошего урожая.
Может, она находилась в круге слишком долго? Может быть, серым удалось завладеть малой частью ее души?
Нет, он не хотел в это верить.
Волшебный корень…
Он висел на стойке кровати над ее головой. Видимо, Винга повесила его, когда ложилась спать.
Как мило с ее стороны было прижаться к нему, согревать и оберегать его!
Он протянул руку к волшебному корню, снял со стойки, зажал руками и с улыбкой стал рассматривать его.
— Благодарю, — прошептал он. — Спасибо, что ты защитил мою любимую! Ты спас ее от… От чего? Стать живым мертвецом? Тенью? Быть по-настоящему убитой? Или стать одной из «них», когда она умрет через много лет? Он не знал, что должно было случиться, если бы они действительно завладели ею, обрели бы власть над ней. Может быть, они уже посчитали ее одной из своих? Она обычный, не отмеченный проклятием человек.
Волна страха прокатилась, когда он подумал, что сейчас в его распоряжении целое войско, пришедшее из потустороннего мира, за которое он несет ответственность. Мысль была такой ошеломляющей, что он предпочел бы что-нибудь другое. Этого было более, чем достаточно. Он не обладал способностями обращаться с ними так же храбро и беззаботно, как Ингрид и Ульвхедин. Ингрид в Гростенсхольме использовала их в качестве слуг.
Хейке не мог представить себе, что он справится с этим. Осмелится на это. Нет!
Он осторожно слез с кровати и оделся, не уронив ни разу ботинок на пол, хотя был уверен, что обязательно уронит.
Когда он умылся тихо-тихо, чтобы Винга ничего не слышала, промыл глаза и принял свой обычный вид, он спустился на кухню, решив приготовить завтрак для Винги.
Там уже была повариха, и он неуверенно остановился в дверях. Но она уже увидела его, и ему ничего больше не оставалось, как поздороваться с ней и сказать, за чем пришел.
— Завтрак уже готов для фрекен Винги и ее гостя.
Хейке поблагодарил и сказал, что сам отнесет все наверх.
В дверях он с полным подносом остановился и сказал через плечо.
— Я только хочу сказать, что, даже если мы сегодня ночью спали в одной комнате, то вы не должны думать плохо о Винге. Ничего неприличного не случилось, я слишком ее уважаю.
— Конечно, господин Хейке. Мы все это знаем. Ведь это вы вернули ей Элистранд, и за это мы очень благодарны вам.
Хейке улыбнулся и любезно сказал:
— Я рад, что вы здесь все снова в поместье. Она считает вас своими друзьями.
Повариха разгорячилась:
— Ах, господин Хейке, я очень хотела бы поговорить с вами. Мы думаем, что здесь в поместье есть люди, подкупленные Снивелем. Он всегда знает, куда едет наша хозяйка, да и в самом поместье происходят странные дела, но нам удается предотвращать несчастья.
Хейке поставил поднос на стол.
— Но это ужасно! Вы кого-нибудь подозреваете?
— Нет, прямо нет, но здесь появилось несколько новых работников. Старые-то преданный народ, я знаю.
Он тут же почувствовал, как хорошо стоять в обычной кухне и разговаривать с обыкновенным человеком. Вернуться к ежедневным обыденным делам. О, сколь прекрасно это!
Хейке хотел знать, кто пришел из новых. Садовник Пер и горничная Элла. Садовник появился недавно, искал работу. Элла приехала из Кристиании, и у нее хорошие рекомендации.
Нельзя ли Хейке взглянуть на них?
Фрекен Винга вернула их Элле.
Понятно. Просить показать рекомендации второй раз неудобно. Хейке сказал поварихе, чтобы та внимательно следила за развитием событий. Он постарается уладить эти дела.
— Впрочем… Я и эту ночь проведу здесь, — сказал он с ощущением некоторой неловкости. — Могу заснуть в той же комнате, где уже обосновался. Фрекен Винга уйдет, конечно, в свою спальню. То, что она была со мной прошлой ночью, или, вернее, днем, объясняется моей болезнью.
32 
