77 
— Превосходно! Ларсен! Продолжай работу. И ничего не упусти. Я скоро вернусь.
Со вздохом взглянул он на гребень скалы. Она была высока и далека. Карета? Нет, карета здесь не проедет.
А Снивель не любил перемещать свое огромное тело на собственных ногах.
Но ради денег, так легко идущих в руки, можно и пожертвовать собой…
Они вошли в лес и полезли в гору. Мужчина производил впечатление человека, хорошо разбирающегося в горном деле, а об условиях они договорились. Деньги он платит хорошие, очень хорошие. Теперь Снивелю нужно было продать как можно больше. Сделка даст огромный доход, поэтому можно и потрудиться.
Судья снова прочистил нос. Появился неприятный запах. Сразу же, как они покинули Гростенсхольм. Противно пахло дохлыми крысами или чем-то подобным. Как будто что-то такое было в его носу. Или где-то в хозяйстве сжигали старые отходы.
Снивель на подъеме в гору остановился снова. Надо отдышаться. К таким нагрузкам он не привык и двигался поэтому медленно. Их окружал темный дремучий лес. День был унылый, серый.
— Я уверен, что встречал вас раньше, господин Аасен, — напряженно выдавил он из себя. Глаза спутника Снивеля неприятно блеснули.
— Совершенно верно, судья Снивель. Но тогда вы еще носили фамилию Сёренсен.
— Где? И когда?
— Здесь в Гростенсхольмском уезде. Много-много лет тому назад.
— Не могу вспомнить…
— Вы вынесли мне смертный приговор. И отняли у меня все. Я был невиновен, что вы прекрасно знали.
Судья уставился на него. Это становилось неприятным.
— Аасен..? Я не могу припомнить такого имени. Мужчина мягко произнес:
— Конечно нет. Поскольку тогда меня звали Лунден. Фамилию Аасен я взял себе совсем недавно.
Память ощупью начала просыпаться. Он ясно вспомнил. Судья остолбенел, по спине покатились капли ледяного пота.
— Но… Разве вы не…
— Не был казнен? Да. Ваша милость даже почтили мою казнь своим присутствием. Вашу самодовольную удовлетворенную улыбку я не забуду никогда. Она была последним, что я видел в человеческой жизни.
Дыхание внезапно стало затрудненным. Так вот почему он не мог вспомнить этого человека! Потому, что этот культурный, элегантный мужчина должен быть мертв!
По спине снова пробежала капелька холодного пота.
Нет, это должно быть сын, мужчина лишь издевается над ним!
— Я… Я думаю мне…
— Стоит вернуться? Не думаю. Идем дальше! Вы хотели продать гребень скалы, не так ли? Хотя он и не принадлежит больше вам, да и не принадлежал никогда. Вы самый подлый судья из всех, которые когда-либо были в Норвегии, господин Снивель. Вы — позор для вашей профессии, и непонятно, как вы до сих пор сохранили еще свою шкуру.
Это не профессия, а очень высокая должность, хотел надменно возразить Снивель, но момент был неподходящим для спора. Он повернулся на каблуках, намереваясь убежать обратно к людям. Ларсен…
Чепуха! Суеверие, охватившее весь уезд, сейчас подействовало и на него. Этот Лунден сын того повешенного, смешно поверить во что-либо другое!
И в этот момент Снивель внезапно застонал. Узкая лесная тропинка между частыми елями была заполнена тенеобразными, однако вполне различимыми существами самого ужасного вида. И все они, полные ожидания, улыбались!
— Нет! — прошептал Снивель. Сердце его мучительно и тяжело забилось.
К нему приблизился высокорослый неотесанный мужчина, на шее которого болтался жуткий остаток веревки. По обе стороны тропинки меж деревьев судья увидел прекрасных эльфов, красивых мужчин и женщин, которые непримиримо смотрели на него жадными глазами. Он увидел и другого мужчину, которому он также вынес смертный приговор здесь, и понял, что именно этот мужчина за день до этого шептал ему на ухо. Видел он и несколько маленьких девочек с разрубленными топором головами, красивую молодую девушку, вид у которой был таким, словно она долгое время лежала в воде, несколько невероятно страшных созданий, полуживотных-полулюдей, вероятно демонов, видел он…
Нет! О, нет! К ужасу своему, он увидел ту самую бабу, которая так постыдно ездила верхом на нем ночью! Она сидела на толстом суку, разбросавши по нему свое бесформенное тело, держалась крепко за сук ногтями и презрительно улыбалась, глядя на Снивеля жестоким, пылающим взглядом.
А вокруг его ног кишела толпа маленьких серых существ, описать которые он был бы не в состоянии.
77 
