очень нудно 
30 
— Вот какие бывают случайности, черт побери! — воскликнул Коротышка. — У старины Лайоша не выдержали нервы. Всю дорогу, пока мы ехали сюда, он нашептывал: «Надеюсь, я смогу это сделать! Дай Бог, чтобы меня не подвели нервы!» Он — отъявленный мошенник, и вам не удастся доказать обратное. Так вот, послушай, Мэксил, с этой минуты я связан с вами. Мы с вами заодно. Вам приходится признать, что вы попали в дерьмо — по самую шею. Как вы думаете скрыть убийство Драма?
— Я убью тебя и вложу мой револьвер в руку Драма, а револьвер Лайоша — в твою, — сказал Мэксил.
— Я никогда не ношу оружия, — заметил Коротышка.
— Сегодня вечером у тебя был револьвер.
— Полицейским известно, что я ненавижу оружие. Если они обнаружат у меня какой-нибудь револьвер, они сразу поймут, что дело здесь нечисто. Вас привлекут к ответственности, обработают как следует… Да вы и сами знаете, что ваш Лайош распустит нюни и все им выложит. Ну и что с вами со всеми тогда будет?
Мэксил явно забеспокоился:
— Выкладывай, что ты предлагаешь?
— Нужно убить Лайоша. Сказать, что он намеренно застрелил Драма. От него все равно не будет никакого толку. Ему невозможно доверять.
С Лайошом началась новая истерика.
— Это неплохая идея, — сказал Мэксил. — Спасибо.
— Не стоит благодарности.
— Нет! — истерически крикнул Лайош.
Далее события развивались стремительно. Сами знаете — горячая кровь горячих парней… Эмоциональное напряжение в комнате достигло предела. Мэксил уже не мог усидеть в кресле.
— Нет! — снова закричал Лайош.
Коротышка посоветовал пристрелить адвоката прежде, чем у того начнется настоящая истерика. Мэксил кивнул головой в знак согласия. Достал свой револьвер и задумчиво прицелился, глядя на жертву вдоль вороненого ствола. И думал, думал, думал…
— Нет! — повторил Лайош хриплым, рвущимся изнутри голосом.
— Кто здесь командует, ты или он? — спросил Коротышка. — Давай же, Мэксил, кончай его!
И Мэксил выстрелил.
В возбужденной, безумной вселенной Коротышка проворно вскочил на ноги.
— Марсонс, у тебя есть оружие?
— Да, — ответил Марсонс, хлопая рукой по кобуре под мышкой.
— Я буду говорить, а ты, Марсонс, пока прицелься в меня. Давай же… Достань револьвер и прицелься. Вот так, молодец.
Учащенно дыша, Коротышка лихорадочно определял дистанции и оценивал промежутки времени.
— Послушай, Марсонс, тебе не кажется странным, что в этой комнате оказалось столько убитых?
— Сядь, Коротышка! — велел Мэксил.
Вся честная компания выглядела смущенной, раздраженной, неуверенной в себе. Драм лежал, вытянувшись на ковре во весь рост, не желая ни на мгновение поверить в то, что он уже мертвец. Нет, великий и неповторимый, единственный Кельвин Драм не мог умереть!
Лайош в свою очередь тоже не мог поверить в реальность своей смерти. На его лице были написаны гнев и возмущение, что было по меньшей мере смешно в его положении, когда жизнь уже покидала холодеющее тело! Он и Драм ушли из жизни, не веря в реальность смерти и не понимая, как такое могло с ними произойти. Ведь это было так несправедливо!
— А ну-ка, Марсонс, оглянись вокруг! — резко сказал Коротышка.
Взгляд его сверкающих черных глаз стремительно переходил с одного объекта на другой.
— Драм мертв. А почему? Его на месте застрелил Лайош! Так, а кто велел Драму выхватить револьвер у Лайоша? Это сделал Мэксил! Он знал, что Лайош по своей натуре человек раздражительный, нервный, словно больная кошка, и что он может выстрелить, и все же велел Драму забрать у Лайоша револьвер. Это было равносильно смертному приговору! Взгляните на Драма! Он мертв!.. Затем, в дополнение к этому несчастью, Мэксил стреляет в Лайоша. Клянусь Господом, это ясно как белый день! Все твои друзья мертвы! Ничего себе история!
— Коротышка! — крикнул Мэксил и поднялся с кресла.
— Берегись, Марсонс! — заорал Коротышка, мечась из стороны в сторону, словно хорек, который приноравливается, откуда ему сподручнее схватить противника зубами. Он кричал, пригибался, увиливал… — Стреляй в Мэксила! Стреляй в него, пока он тебя не достал!
Коротышка нырнул за спину Марсонса, закрываясь им в тот момент, когда Мэксил выстрелил. Пуля, которая предназначалась увертливому Коротышке, пробила Марсонсу бедро.
— Ты грязный ублюдок, Мэксил! — простонал Марсонс, корчась от боли и одновременно сознавая свое бедственное положение. Болевой спазм схватил его руку, и он нажал на курок. Револьвер Марсонса выстрелил трижды подряд. Все три пули угодили в Мэксила и отбросили его обратно в кресло.
30 
