очень нудно 
39 
— Колдунья. Ведьма одна.
— Из этой долины? — быстро отреагировала Виллему.
— Да. И что дальше?
Ханна? Могла ли его научить ведьма Ханна? Да нет, глупости. Она умерла лет сто назад!
Но кто он сам? Сколько он уже живет на этом свете? Может, он уже был во времена Ханны? Но о нем никогда никто не упоминал…
— А как ее зовут? Ту, кто научила тебя говорить?
— А черт ее знает! Да она уж давно померла. Я сам убил ее.
— Ни минуты не сомневаюсь. А вот и Элиса, — обрадовалась Виллему.
Факел осветил небо, постепенно приближаясь к вересковой пустоши. За ним тянулся шлейф дыма. Скоро показалось любопытное лицо Элисы.
— Ну как? — шепнула она, во все глаза уставясь на чудовище. — Здравствуй, меня зовут Элиса.
«Боже мой, — подумали все трое. — Да она совсем не боится! А ей казалось, что оно красиво! Но теперь она наверняка ужаснется».
Ничего подобного! Элиса очень встревожилась за состояние незнакомца и попросила у герра Никласа позволения помочь ему.
Что он думал о вновь пришедшей, было ясно всем. В его взгляде читалось недоверие и яд.
— Держи факел, Виллему, — скомандовал Никлас. — Но, ради Бога, не лишай нас волос.
Виллему старалась изо всех сил, но держать факел ровно было непросто. Все склонили головы над источающим злобу, легко возбудимым чудовищем.
— Ну-ка, подвиньтесь, — не вытерпел Никлас. — Теперь лучше. Откуда идет воспалительный процесс? Из какой раны?
Монстр вряд ли мог ответить на этот вопрос. Виллему пыталась как можно лучше рассмотреть его, но в неверном свете факела, постоянно отбрасывающим тени в разные стороны, трудно было что-либо рассмотреть. Волосы прилипли к коже. Он еле переносил боль. Вот и все, что она смогла заметить. Хоть что-то человеческое было ему не чуждо.
Осматривая одежду, Никлас заметил, что куртка из плотной кожи на одном плече была вся в запекшейся крови. Осторожно, стараясь не причинять боли, он отогнул кожу.
— О Господи, — только и сказал Никлас. — Ужасно. Принесите воды.
— Знаете, когда я шла сюда, то заметила небольшой ручеек, — поторопилась вставить Элиса. — Я могу принести воды в моей бутылке, все равно она пуста, воду я давно выпила.
— Отлично.
Чудовище исподлобья следило за работой Никласа. Голос его был полон боли:
— И это твое лекарское искусство? Промыть раны я могу и сам. Вода еще никогда никому не помогала.
— Не скажи, — добродушно заметил Никлас. — Сначала я должен осмотреть раны. А для этого их надо сначала промыть. А вот мыться ты не любишь. Или я не прав?
Чудовище, скорее всего, не поняло язвительность замечания.
Элиса бежала так, что вода выплескивалась из бутылки. Увидев рану, она воскликнула самым сострадательным в мире голосом:
— Ой, ведь тебе же, наверно, так больно!
Монстр только злобно зашипел.
Горы вокруг них казались огромными. Виллему это тяготило. А вообще она была взволнована, мрачна. Руки дрожали. Слишком тяжело давалась ей борьба с чудовищем. И слишком много удивительного пришлось увидеть за этот вечер.
«Жизнь в Мёрбю текла так размеренно. Я стала слишком избалована, забыла про мечты моей юности. Вон Элиса, например. Как естественно она себя ведет».
Да, ей не пришлось видеть и пережить то, что пережила Виллему. Элиса пережидала в безопасном месте.
— Сейчас будет жечь, — предупредил Никлас своего пациента. — Надеюсь, ты можешь немного потерпеть. Мне бы не хотелось, чтоб ты отомстил мне потом так, как ты привык.
Из глотки чудовища вырвалось несколько звуков. Их можно было расценить как предупреждение. До него дошел легкий сарказм лекаря.
Никлас решил больше не дразнить его.
Доминик подавал лекарства и бинт. Никлас осторожно промыл ужасную рану. Чудовище не издало ни звука, но во взгляде его ясно читалась ненависть, бессильная ярость, унижение оттого, что ему приходится лежать и быть зависимым от людей.
На всякий случай сундучок с лекарствами держали подальше от монстра. В данный момент он вряд ли был способен на какие-либо действия. Но все знали, что он очень хотел заполучить сундучок. А его действия трудно было предсказать. Даже Доминик не всегда мог следовать за его мыслями.
Все были напряжены до предела.
Потрескивал факел.
— Так, с этой раной мне больше нечего делать. Просто положим сюда мазь нашего рода. И рана очистится от всякой гадости. Есть у тебя еще раны?
39 
