Последние отзывы

  125  

К родителям они пошли вчетвером. Кроме брата и сестры по оружию Орвуд решил прихватить Рагнара. Сам он этого не помнил, но по рассказам тетушки Мондры выходило, что «окаянный Долвуд со своей Кемрой», помимо всех прочих своих грехов, были еще и большими снобами. Любили изобразить из себя аристократов крови, которым все прочие гномы в подметки не годятся. Вот Орвуду и подумалось: может, им польстит общество настоящего принца, престолонаследника дружественной державы? Может, в его присутствии они постесняются давать волю эмоциям и словам, не станут доводить дело до крайности?

— Пожалуй, я тоже с вами пойду, — надумала вдруг Энка. Ей стало любопытно: что же это за чудовища такие вышли из горы, если даже Орвуд, Наемник Судьбы, прошедший все огни и воды, пред ними трепещет, как робкий юнец?

— Не-эт!!! — завопил тот в голос. — Только не это! Умоляю! Ради спасения мира, помилосердствуй!!!

Бедный гном был в ужасе. Привести сильфиду с ее, прямо скажем, неоднозначным характером в дом Канторлонга-старшего — это все равно что бросить горящую головешку в дровяной сарай! Наверное, она сама это поняла, потому что настаивать не стала, только уточнила:

— Даже если я дам клятву рта не раскрывать?

Орвуд вместо ответа только кивнул. Он вдруг почувствовал себя совершенно обессилевшим.

— Ладно, — с несвойственной ей покорностью согласилась девица, — ступайте без меня. Да хранят вас добрые боги!

И снова, как обычно, Аолен не сумел разобрать, серьезна она или насмехается.

От дядюшкиной пещеры до родительской ходу было примерно четверть часа по неширокой, но очень опрятной, хорошо освещенной боковой штольне — этакой тихой, респектабельной улочке в богатом квартале. Потом следовал короткий спуск, Долвуд с супругой жил уровнем ниже кузена. Зато пещера их имела на одну камеру больше и была просторнее в целом. Да и обстановкой не уступала.

Орвуд не бывал в ней с тех пор, как стал совершеннолетним, поступил на службу и получил глубоко под землей свое первое, муниципальное, очень скромное жилье. Родительскую же пещеру опечатали охранными знаками (чистая формальность, в Даан-Азаре воровства не бывает), и долгие годы она пустовала, дожидаясь хозяев.

Но для Кемры и Долвуда годы эти пролетели одним днем.

Шестидесятилетними, полными здоровья и сил, ушли они в забой в тот злополучный для них, но счастливый для окружающих вторник — такими и вернулись почти тридцать лет спустя. Для гномов, чья жизнь измеряется столетиями, срок не такой уж большой. И все-таки мир успел порядком измениться, а они остались прежними. И подстраиваться под новую реальность не имели ни малейших намерений.

Перешагнув через родной порог, Орвуд не мог отделаться от ощущения, будто он вернулся в собственное прошлое: молодые родители в старомодных одеждах — на отце кургузый зеленый сюртук с большими медными пуговицами и дурацкие штанишки до колен — теперь таких никто не носит; на матери — клетчатое платье с высокой талией, розовый кружевной чепец с отворотами едва ли не в пядь, голова в полумраке кажется огромной и круглой — смех, да и только!

В обстановке тоже никаких перемен. По словам дядюшки, полгода прошло с их возвращения. Могли бы уже, казалось, приобщиться к цивилизации — пробить штреки, протянуть трубы к колодцу и общей выгребной яме! Нет, так и стоят на кухне бачки с запасом воды, а в нужнике — две ночные вазы. А освещение! Ну кто в наши дни жжет в жилом помещении, будто в забое, коптящие сальные блендочки, когда на дольнском рынке можно купить склянку с магическим огнем внутри? И хватает его надолго, и цена сходная. Понятно, что в былые годы все это было роскошью, доступной лишь гордым обитателям первого уровня. Но времена-то меняются, слава всем богам! А эти живут, как в Средневековье, право! Что за глупое упрямство?

Такие вот мысли мелькали в голове Орвуда, впервые ступившего под отчий кров после долгой разлуки. Дорогой он еще надеялся: вдруг неожиданная встреча с прошлым оживит трогательные воспоминания детства, вызовет в душе печальное, но приятное чувство ностальгии… Нет. Не было ничего, кроме глухого раздражения. Родной дом давно стал чужим и чуждым… Или он был таким всегда? Тоска, тоска.

Отцу с матерью на подавленное состояние сына было наплевать. Собственно, они его, сына, даже не узнали. Оно и понятно — столько лет прошло, мальчик превратился в зрелого мужа. Но Орвуд, как ни странно, к такому приему оказался не готов и воспринял его как оскорбление. Он наивно ожидал проявления родительских чувств хотя бы в самый первый миг встречи. Одно теплое слово — и он с радостью простил бы им все прежние обиды, он был готов начать отношения с чистою листа. Увы, чуда не произошло.

  125