очень нудно 
163 
— Так я же не предлагаю скрывать от него правду! — перешел в оборону эльф. — Просто сообщать ее следовало более тактично, что ли. Ты пойми, он не такой, как мы. Он не воин, а слабый, нежный юноша, с этим надо считаться!
Хельги не желал ничего понимать.
— Быть слабым и нежным юношей в нашем мире — непозволительная роскошь. И потом, я его несколько месяцев готовил — все напрасно. И не моя вина, что их разлюбезный Кальдориан оказался пьяной свиньей! Не я ему наливал — не с меня и спрос! А если этот ишак Годрик и дальше будет упираться, обвинять нас в обмане и искушении, я ему и второй раз Кальдориана вызову! Для очной ставки!Пусть между собой разбираются, где истина, где ложь!
Так они с эльфом и не договорились в тот день…
Из дневника Хельги Ингрема
Кальдориана сегодня вызывали. Вот пакость! В Средние века он еще сохранял черты былой импозантности, но за истекшие столетия успел совершенно деградировать.
А что, здорово эскерольдские жрецы придумали! Отличный способ! Находишь себе подходящего бога, прикармливаешь, спаиваешь и пользуешься его силой (потому что сила сохраняется даже у спившихся демонов, я нарочно посмотрел) — творишь от его имени, что твоей душе угодно. Я и раньше подозревал, что от жрецов один вред, сегодня же нашел тому лишнее подтверждение.
Кальдорианцы наши от увиденного страдают и рыдают. Спун, похоже, малость не в своем уме. Видите ли, Пресветлый в него пальцем ткнул! Чего страшного? Не понимаю. Я, из интереса, нарочно тыкал пальцем в Балдура (он мне поклоняется) — хоть бы что! Никаких эмоций! Спросил только, хорошо ли у меня с головой.
Видите ли, у них «болезненная ломка сознания», — звучит-то как! Аолен загнул! И я должен чувствовать себя виноватым, так он считает. И самое главное, я действительночувствую себя виноватым… Как последний дурак!
Умом понимаю, что поступил правильно. Ни к чему с молодежью сантименты разводить. В жизни как бывает? Новобранец в первом бою впадет в ступор, застынет как столп, ни вперед ни назад — и что с ним делать? Уговаривать любезно и тактично, с учетом его неокрепшей психики? Так пока будешь уговаривать, ему десять раз голову снесут! А надо подойти и наорать командным голосом, и еще по шее дать как следует, чтобы в чувство пришел. Потому что это его единственный способ выжить в нашем жестоком мире.
Что же касается идеалов… Все мы через это проходили. Взять нас с Меридит. Нас с детства учили: чем больше ты народу на своем веку перебил, тем лучше, честь тебе и хвала. Но в университете убеждали в прямо противоположном: всякая жизнь священна, и отнимать ее нельзя вовсе…
Как сейчас помню: сидим мы в одиннадцатой аудитории, профессор Арнаан (он из эльфов) читает лекцию, да так, что мурашки по спине, и кажется, будто руки у тебя по локоть в чужой крови, прямо капает с них… Потому что убивали мы, ох, сколько убивали… Ничего. Пережили как-то. Осознали и смирились. А ведь нам хуже было. Не чужой дядька пьяницей оказался, а мы сами — извергами и убийцами.
Так вот, умом я все это понимаю, а на душе неуютно. Заразился эльфийской чувствительностью — вот беда! С кем поведешься, от того и наберешься…
Право, сколь же глубока мудрость народная — на все случаи жизни! Жаль, что только на словах. А как до дела доходит… Спрашивается, какого демона этим степнякам понадобилось на нас нападать? Ведь издали видно: не торговый караван идет, не обоз с пожитками. Всего-навсего пешие странники, без всякого имущества, и небогатые, раз потащились на своих двоих через степь. Взять с таких ровным счетом нечего.
Так зачем было провоцировать мирных путников, вынуждать их губить священные жизни в количестве сорока шести штук?
Или на разбойников прогрессивные идеи гуманизма не распространяются? Жаль, не спросил в свое время у профессора Арнаана. Хоть в чем-то была бы ясность.
К слову, теперь, после сражения, мы уже не пешком идем, а скачем на трофейных лошадях. Хорошие лошади достались, ничего не скажешь. Злые, кусачие, зато быстрые. И тоски по прежним хозяевам не выказывают, верно, привыкли переходить из рук в руки, от побежденного к победителю. Одна незадача — староземского языка не понимают совершенно. Только аттаханский. Да не тот аттаханский, что прописан в словарях, и даже не тот, что в ходу у наемников гильдии, а совершенно особый, принятый среди степных маргиналов.
163 
