очень нудно 
38 
Гортензия все предвидела правильно. Как только Кольбер получил письмо, он информировал Людовика XIV о варварском обращении герцога Мазарини со своей женой. К несчастью, жалоба Гортензии пришлась на неудачное время, поскольку король, испытывавший денежные затруднения, только что получил от Армана заем на два миллиона. Поэтому у Людовика не было желания сердить своего банкира, и он остался глух. Герцогиня оставалась в Эльзасе, пока ее господин в январе 1662 года не изъявил готовность вернуть ее обратно в Париж.
Эта поездка была еще хуже, чем предыдущая, поскольку Гортензия была уже на седьмом месяце. После возвращения у нее было еще достаточно времени, чтобы немного отдохнуть и затем, одевшись в бархат и меха, принять участие в свадьбе сестры Марии-Анны, последней из Манчини, которую взял в жены герцог де Буллонь.
Но что-то вновь нарушило семейный покой супругов Мазарини: по случаю свадьбы в Париж приехал любимый брат герцогини, симпатичный Филипп Манчини, герцог де Невэр, который в течение года жил в Риме. Брата и сестру связывала такая любовь, что мрачный Мазарини заволновался и начал проверять чистоту этих чувств.
Оставив жене время только для того, чтобы родить девочку, он вновь отправил ее в Нёф-Бризаш, где, не обращая внимания на крики, слезы и протесты с ее стороны, он по мотивам безопасности вновь сделал ее беременной. Жизнь бедной Гортензии была однообразной, как пустыня.
В это время пришло письмо от Кольбера, в котором он резко упрекал герцога за то, что он длительное время уклоняется от посещения двора и это не нравится королю. Это побудило герцога взглянуть на вещи другими глазами и вернуться в Париж в феврале 1663 года.
Гортензия была спасена! Благодаря этому верному другу молодая герцогиня могла, наконец, на некоторое время вернуться к нормальной жизни, которую она так любила.
Когда ее муж по делам уезжал в Пуату, она устраивала в Венсене большие приемы, танцевала, смеялась и развлекалась под отцовским покровительством Кольбера. Но это была лишь короткая передышка. Как только она родила еще одну девочку, ей пришлось вернуться к Арману, ревность которого к этому времени стала уже нестерпимой. Теперь он не разрешал ей бывать даже у своего собственного отца – старого маршала де Мейерэ, хотя у того уже ничего не было от соблазнителя и он не представлял ни малейшей опасности.
Невероятный свадебный марафон превратился в кошмар. Едва добравшись до Парижа, герцогиня вновь была отправлена в Эльзас, а затем переправлена в Бретань. Она жила как пленница, и единственным ее обществом была верная Нанон.
Король, который до этого относился к сумасшедшим выходкам герцога снисходительно, начал, наконец, при помощи бдительного Кольбера чаще размышлять о том, пребывает ли герцог в здравом рассудке. Сомнения в этом усилились, особенно после того, как утром 8 декабря 1664 года Мазарини, который каждое утро направлялся к причастию, появился у короля и попросил о частной аудиенции, на что сразу же получил согласие.
– Говорите, монсеньор, я слушаю!
Поощренный этим, Мазарини торжественно поклонился и заговорил подчеркнуто важно:
– Сир, ваше величество должны меня простить, что я беру на себя смелость обратиться к вам подобным образом, но я должен сообщить вашему величеству, что три последние ночи я провел в раю. Архангел Гавриил лично явился мне, недостойному грешнику, и просил меня предостеречь ваше величество от несчастья, которое вам угрожает, если вы сей же час не прекратите связь с мадемуазель де Ла Вальер! Я передаю это послание и счастлив следовать голосу моей совести, которая приказывает мне избавить моего короля от скандала, вызванного его поведением…
Король не привык выслушивать мораль в подобном духе. Когда ошеломление спало, он серьезно задумался над тем, не посадить ли зарвавшегося на некоторое время для размышлений в Бастилию, но потом решил по-другому. Пока Мазарини склонился в раболепном поклоне, будучи уверенным в действенности переданного им божественного послания, король поднялся, постучал себя по лбу, что было жестом, не вызывавшим сомнения, и резко сказал:
– Это все? Я уже давно знаю, что у вас наверху не все в порядке!
И повернулся к нему спиной. Однако этот небольшой инцидент заставил его задуматься и взглянуть другими глазами на те письма с жалобами, которыми графиня засыпала Кольбера.
– Этот брак, – сказал он своему министру, – долго не продержится! И я не знаю, смогу ли решиться на то, чтобы считать неправой графиню…
38 
