очень нудно 
40 
— Я всегда верил в чудеса, но никогда не смел надеяться, что это коснется меня самого. Вы это совершили, друг мой! Как вас отблагодарить?
— Быстрее поправиться.
— Я постараюсь! Как вы здесь оказались? Едва могу поверить своим глазам! Вас кто-то предупредил?
— Да. Я был в Тригансе, когда ночью прибежала ваша Барбетта. Она успела рассказать командору Валерьену де Риансу о том, что здесь происходит... Тот приехал сюда с нами. Да вот и она сама!
Войдя на кухню так, словно ничего не случилось, в сопровождении своих молодых помощниц, Барбетта призвала всех святых рая в свидетели нанесенного ей ущерба и стала немедленно отдавать распоряжения, перемежая их проклятиями в адрес захватчиков. Пока ее девушки поспешно приводили в порядок кухню, она припала к руке хозяина:
— Сир Рено! Что с вами сделали эти злодеи!
Не дожидаясь ответа, она развила бурную деятельность, провозгласив, что через час стол будет накрыт. К делу был приставлен и сержант Анисе, еще не вполне твердо стоявший на ногах. Брат Клеман тем временем вернулся во двор, чтобы посмотреть, где находятся брат Валерьен и его тамплиеры. Ронселен де Фос, закованный в цепи и громогласно выражающий свое неудовольствие, а также брат Дидье и молодой Юон де Ман стояли в повозке, откуда убрали громадный ящик: их должны были отвезти в тюрьму Триганса... Всех, кто участвовал в разбойном нападении на замок, обезоружили, — они сдались почти без боя, но дело не обошлось без тумаков, потому что люди барона Рено не могли простить того, как их терроризировали и третировали во время этих драматических двадцати четырех часов. Сдавшихся также ожидала темница Триганса, но сначала им предстояло посетить провинциальную крепость Риу-Лорг для долгого покаяния.
Валерьен де Рианс и его тамплиеры, которых брат Клеман усилил дополнительным отрядом, набранным в бальяже Риу, не стали долго выжидать, чтобы подкрепиться на кухне, где их ждал сытный обед и прохладительные напитки. Они уезжали вместе с пленными, за отъездом которых барон Рено следил больше с гневом, чем с облегчением:
— Моя душа не обретет мира, пока этот Ронселен не умрет! Почему, брат Клеман, вы не разрешаете мне вступить с ним в поединок? Нас рассудил бы сам Господь!
— Вы же знаете, что тамплиерам запрещены дуэли! Кроме того, друг мой, — добавил он с легкой улыбкой, — вы не должны забывать и о своем возрасте, и о его, кстати, тоже!
— Но ненависть придает силы!
— Это и он может сказать. К тому же, вы честный рыцарь, а он — отродье Сатаны, с ним связываться опасно: он не будет вести честную игру.
— Я говорил о Боге, брат Клеман, а вы толкуете о дьяволе! Вы не верите, что Господь даровал бы мне силу победить?
— Пути Господни неисповедимы, друг мой... я же предпочитаю избегать ненужного риска. Будьте уверены, что судить его будут с величайшей суровостью, и он понесет заслуженное наказание. Давайте вернемся в дом, нам нужно поговорить!
Валькроз выходил из кошмара и с радостью обретал скромные заботы повседневной жизни. Мертвых похоронили, вознесли за их души молитвы и принялись за работу, как во все времена, после снятой осады или отмененной тревоги. Для земледельцев каждый час бесценен, и все торопились возместить ущерб, причиненный замку... А он оказался довольно значительным, потому что люди самозванца Антонена д'Арро обыскивали замок яростно, и, хотя и воздержались от грабежа, но мебель они все-таки опрокинули, вывалив из ящиков все содержимое наружу, сорвали со стен покрывала, чтобы обнаружить возможные проходы к тому, что они жаждали найти.
— Матушка бы этого не перенесла! — сказал Оливье.
— Нет, — возразил его отец. — Она пришла бы в бешенство, но сначала возблагодарила бы Господа за спасение тех, кого любила...
Лаборатория барона Адемара не избежала вторжения вандалов. Реторты были разбиты, книжные полки повалены на пол, чтобы оголить стены. Только камин остался нетронутым, о чем свидетельствовал не потревоженный никем пепел. Брат Клеман осмотрел его, скрестив руки и подергивая короткую бородку, уже посеребренную временем.
— Вам удалось? — просто спросил он.
— Да, — ответил Рено. — Все в полном порядке, и пепел, который вы видите, остался после сожжения ложного гроба.
— Пусть он здесь спокойно старится. Что касается этого кабинета, если я смею вам советовать, то в нем лучше прибраться, но пыль не стирать. Хотя, может быть, вы сами не прочь заняться... великим искусством алхимии?
40 
