Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
29 
— Бедный ребенок, — сказал он. — Как ты сопротивлялась! Подумать только, попасть в такую переделку!
Суль пыталась было возразить, но вместо этого стала хвалить Скилле:
— Это ты нас спас, мы многим обязаны тебе! Эти идиоты осмелились напасть на королевских курьеров! Если бы они знали, на кого нападают! Как нам быть с Йоргеном?
Юношу шатало из стороны в сторону.
— Я… наверное, потерял много крови…
Только теперь они обнаружили, что у него несколько ножевых ран.
— Я сделаю тебе перевязку, — сказала Суль и тут же оторвала кусок материи от своей сорочки. — Тебе нужен покой. Неужели поблизости нет никакого жилья?
— Нет, — ответил Скилле. — Но если поехать в южном направлении, к морю…
— Так поедем же, — ответила она, старательно перевязывая раны Йоргена. — Он не может ехать в таком состоянии.
— Но я… — запротестовал юноша.
— Суль права, — сказал Скилле. — Ты не можешь ехать в Глиммингехус.
Йорген уступил. Он и сам видел, что так будет лучше. Они усадили его на коня, отъехали от места, но тут Суль остановилась.
— Подождите немного! Можно мне вернуться назад?! Я прочитаю молитву по их душам.
Скилле думал было протестовать, но потом сказал:
— Ты добрая девушка. Хочешь, мы поедем с тобой? Тебе, возможно, неприятно очутиться там снова одной?
— Нет, нет, в этом нет нужды. Меня беспокоит лишь то, что их души могут преследовать нас.
— Ну ладно. Мы подождем.
Она вернулась на прежнее место и слезла с коня. Удостоверившись, что ее спутники не видят ее, она подошла к одному из бандитов, пожилому мужчине с длинными седыми волосами. Это был один из тех, кого убил Скилле, голова его осталась цела.
Суль усмехнулась, срезая прядь его волос. Потом она завязала прядь узелком и положила в свой потайной мешочек. После этого она поскакала обратно.
— Дело сделано, — кротко произнесла она. — Мир их душам!
Скилле что-то тихо пробормотал, и они поехали дальше, на этот раз на юг, при этом Суль и Скилле скакали по обе стороны от Йоргена, поддерживая его в вертикальном положении.
Вскоре они подъехали к небольшому селению. Разбудив жителей ближайшего двора, они рассказали о нападении.
— Ах, да, — вздыхал крестьянин. — Эти пятеро вот уже много лет досаждают нам! А теперь они проиграли бой солдатам короля Кристиана! Большое вам за это спасибо! Надеюсь, для маленькой фрекен это не было чересчур сильным потрясением?
Суль и Скилле переглянулись. Эта маленькая фрекен проломила двоим из них череп.
— Рядом с таким отважным воином, как курьер Его Величества Якоб Скилле, ни одна девушка не будет в опасности, — застенчиво произнесла она.
Скилле отвернулся и что-то пробормотал.
Крестьяне обещали присматривать за Йоргеном. Суль обратила внимание на красивую юную дочь хозяина. «Очень кстати для Йоргена, — подумала она. — Эта целомудренная, жеманная Оттилия просто скучна. Для него куда лучше будет передохнуть в объятиях этой сельской цыпочки».
Теперь они вдвоем скакали в ночи, озаренные голубоватой луной. Но вскоре месяц исчез, серые облака затянули небо. И еще до рассвета начался дождь. Они доехали до моря.
— Проклятие, — процедил сквозь зубы Скилле. — Я не могу оградить тебя от опасности схватить простуду или что-нибудь похуже после всего того, что ты пережила ночью. Ведь ты такая хрупкая и слабая… Я вижу вдали рыбацкий поселок! Поедем туда!
Заброшенный рыбацкий поселок состоял из двух старых, завалившихся сараев. Возможно, поблизости находились и другие строения, но их не было видно. Скилле зашел в один из сараев. Суль, продрогшая и промокшая, последовала за ним. «Хрупкая и слабая? — подумала она. — Вот тебе на! А я и не знала!»
— Здесь никто не живет уже много лет, — сказал Скилле. — Сюда мы поставим лошадей, а в другом сарае расположимся сами.
Дождь все шел и шел. Волны Балтийского моря ритмично набегали на берег. Лошади охотно пошли в помещение, Суль тоже не имела ничего против.
— Ты замерзла, — констатировал Якоб Скилле, настилая на пол ветки можжевельника. — Если хочешь спать, я устроюсь с, лошадьми.
— Нет, — торопливо сказала она. — Там нет места, чтобы лечь. И мне не хочется оставаться одной.
— Понимаю, — сочувственно произнес он, — тебе холодно и страшно. Я останусь здесь, и ты можешь быть уверена в моей честности.
29 
