Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
101 
Злость.
Терпкую, пахнущую молодым железом, огнем и углем. Немного северным ветром.
Ветивером.
Она поднесла ладонь к носу, вновь убеждаясь, что запах этот не примерещился. И сорочка ее, и халат, заботливо оставленный на спинке кровати, и само одеяло, толстое, стеганное, набитое пухом, выдавали хозяина.
И если так, то…
Кэри усмехнулась и погладила кувшин. Любому терпению приходит конец… и наверное, все-таки в ней не так уж велики были запасы добродетели.
Ждать пришлось недолго. Солнечный луч скользнул вправо, добравшись до ковра, и увяз в длинной его шерсти. За дверью же раздались шаги, такие до боли знакомые шаги, что Кэри с трудом сдержала рычание. А он все возился… замок?
Засов. Он надежней и скрипит так характерно. Петли мог бы и смазать.
- Знаешь, дорогой, - сказала Кэри, поднимаясь. - Это уже несколько… чересчур.
Кувшин врезался в косяк над головой Брокка. Брызнули осколки.
И вода.
- Кэри!
- Что? - она потянулась за тазом, заблаговременно поставленным на край стола.
От столкновения со стеной таз раскололся пополам.
- Прекрати!
От гребня он увернулся, а руку с занесенным зеркалом перехватил, произнес с упреком:
- Нельзя бить зеркала, счастья не будет.
Кэри, неожиданно для самой себя, шмыгнула носом.
- Ну что ты, испугалась? - Брокк отложил уцелевшее зеркало и прижал Кэри к себе. - Прости, пожалуйста… я как-то не подумал, что ты испугаешься… я же просил не бояться.
Она стояла, уткнувшись носом в темный вязаный свитер, мокрый, в осколках и насквозь пропахший костром и все тем же, терпким и удивительно вкусным ветивером, вдыхая запах и сдерживая слезы. А Брокк гладил растрепанные ее волосы и шептал:
- Я думал дождаться, когда ты проснешься, но пришлось уйти… позвали… и тут ведь дверь открыта была… прости…
Кэри кивнула и севшим каким-то чужим голосом спросила:
- А усыплять зачем?
- Ну… я боялся, что иначе не согласишься. Да и непрямые порталы - не самая приятная вещь, во сне их переносить легче.
За его свитер было удобно цепляться, и Кэри цеплялась, держалась, оттягивая тот миг, когда Брокк вновь отступит. А он подхватил вдруг на руки и спросил:
- Не замерзла?
- Нет…
Он же мокрый… не насквозь, но почти. И волосы торчат дыбом. А в вороте застрял черепок.
- Точно, теплая, - Брокк потрогал кончик носа. - Поговорим?
- Я не…
Сев на кровать, он усадил Кэри рядом и прижал палец к губам.
- Я не буду просить тебя вернуться.
Зря. Кэри почти согласна. Ей так пусто в том старом новом доме, который уже почти изменился, но остался слишком прежним, чтобы Кэри чувствовала себя в нем спокойно.
- Но сегодняшний день принадлежит мне.
- Почему?
- Потому что я так хочу.
С волос текла вода, и свитер впитывал ее, а Брокка это раздражало. И он свитер стянул, бросил на кровать, оставшись в старой изрядно заношенной рубашке. На локте темнела латка, и пуговицы где-то потерялись, вместо потерянных нашили другие, и эти, черные, крупные, выделялись на белом полотне. Дотянувшись до полотенца, Брокк кое-как отерся.
- Кэри…
- Да? - ей до жути хотелось потрогать латку. Или черную пуговицу. Морщины на лбу разгладить, опять он хмурится и серьезный…
- То, что ты здесь увидишь… ты не должна рассказывать об этом кому бы то ни было. Понимаешь?
Нет, но на всякий случай она кивает.
- Я не имел права приводить тебя сюда, но… - он потер переносицу. - Мне показалось, тебе они понравятся.
- Кто?
Драконы.
И горы.
И сам дом, зависший на краю обрыва, пусть гранит и укреплен был металлической лозой, из которой и прорастали небольшие, казавшиеся едва ли не кукольными, домики. Снег не удерживался на пологих их крышах, осыпался, искристой шубой укрывая стены по самые окна, а то и выше. Он засыпал узкие дорожки, проложенные в сугробах.
Воздух был легким.
Кэри, остановившись, пила его, глотала, не в силах напиться. И голова кружилась, тело же сделалось легким, еще немного и она сама взлетит. Но муж не позволил. Он обнял ее и, шепотом, губами касаясь уха, сказал:
- Дыши медленно и глубоко…
Дышит.
И взлететь не пытается, но держится обеими руками за его руку.
Отпускает.
Горы сине-зеленые, и еще немного белые. Вызолоченные солнцем, что перевалило через вершину. Лиловые из-за обилия теней, которые вытянулись по ледникам.
101 
