Лёгкий, ненавязчивый романчик 
143 
А может и смазал.
Человек заглядывал в глаза, оттягивая веки холодными пальцами. Тер виски, мял руки и прижимал к груди слуховую трубку. Он считал пульс, отмеряя время по серебряному брегету, точь-в-точь как тот, который был у Кейрена…
…не думать.
Доктор задавал вопросы, а Таннис отвечала.
Пыталась.
И терпела, когда он, сунув все еще холодные руки под рубаху, ощупывал ее живот.
Ушел. И Таннис, кое-как перевернувшись на бок, подтянула колени к груди, обняла себя. Что дальше? Она не знала, но закрыла глаза и лежала. Долго, наверное, лежала…
- Ты не спишь, - Освальд присел на край кровати.
- Не сплю.
- Тебе лучше?
- Лучше.
- Поговорим?
Он провел ладонью по волосам и, мягко взяв за плечи, развернул Таннис.
- Ты ведь знала…
- Догадывалась.
Таннис хотела сесть, но голова все еще кружилась.
- И почему промолчала? - Освальд поправил подушки. - Испугалась?
- Да.
- Прости. Наверное, я был слишком резок с тобой, - он водил пальцами по щеке, собирая с кожи не то пот, не то слезы.
- И что теперь?
- Вообще или с тобой?
- С нами, - она обняла живот.
…залетела. И ведь знала же, что подобное бывает, пыталась считать дни, но с Кейреном вечно сбивалась со счета. А он вовсе, казалось, не думал о ребенке.
И не думает.
Он думает, что Таннис - шлюха, которая одного клиента на другого променяла.
- Ничего, - Освальд помог ей сесть и, сняв домашнюю куртку, набросил на плечи, а колени укрыл одеялом. - Здесь сквозит, а тебе стоит избегать сквозняков. Таннис, я понимаю, что кажусь тебе чудовищем. Временами я и вправду чудовище… и лучше тебе не знать…
- Теперь я тебе не нужна…
- Нужна, малявка, - он притянул Таннис к себе. - Не говори ерунды. Ну что изменилось?
- Я беременна…
- И хорошо.
- Ты не…
Голос срывается. И задавать вопросы страшно.
- Не трону ни тебя, ни ребенка. Таннис, давай серьезно, ладно?
Иначе-то как?
- Да, твоя беременность несколько нарушает мои планы, но не сказать, чтобы очень серьезно. Мне по-прежнему нужен наследник, но я согласен подождать год или полтора… это время у меня еще есть.
У него - да. А у Таннис?
- Я знаю, о чем ты сейчас думаешь. Прервать беременность можно. Есть травы. Есть врачи. Но даже если бы ты вдруг захотела избавиться от этого ребенка… а ты не хочешь, я правильно понял?
Таннис кивнула.
Ребенка. Хрупкого ребенка, который в ней живет. И появится на свет, если она правильно рассчитала, в середине лета… и у него будут глаза Кейрена. Острые его скулы.
Упрямый характер.
И тонкий нюх.
- Так вот, даже если бы у тебя вдруг возникло бы подобное желание, я бы не позволил ему исполниться.
- Почему? - тяжело говорить, во рту пересохло, и Освальд поднялся. Он подвинул к кровати столик, и чашку подал, сам налил воды, холодной и непередаваемо вкусной.
- Потому что нет более верного способа подорвать здоровье женщины. А твое здоровье, если понимаешь, меня весьма заботит.
Он помог удержать чашку. И дождался, пока Таннис напьется.
- Женщины, которые избавляются от детей, зачастую потом рожают уродов, Таннис.
- И ты…
- И я о вас позабочусь, - он забрал чашку и помог лечь. - Доктор сказал, что все хорошо, ты просто-напросто переволновалась. А тошнота - пройдет.
Уже прошла.
И Таннис способна дышать.
Слушать.
- Ребенок…
- Останется с тобой. Подумай сама, зачем мне полукровка? И да, я вынужден буду забрать нашего сына…
- Только сына?
- Или дочь, но лучше сына. Мужчине проще наследовать. Но мы ведь не о том?
- Да.
Или нет. Его план все еще безумен, но Таннис успокаивает сам звук его голоса. Освальд снова прежний… почти.
- И я знаю, что это причинит тебе боль. А мне не хочется делать больно близким людям. И быть может, этот ребенок, который останется с тобой, тебя утешит. Ты ведь любишь его отца?
- Какая тебе…
- Любишь, - холодная сухая ладонь убирает волосы с виска. - Это видно. И мне очень жаль, что так все получилось…
- Отпусти.
- Сама понимаешь, что не могу.
…слишком много Таннис знает. И ей бы радоваться, что со знанием этим она все еще жива, но радость получается притворной.
- Давай ты поужинаешь, и мы продолжим нашу беседу?
Он ушел, но отсутствовал недолго, вернулся с серебряным подносом, который поставил на стол.
143 
