90 
Они пришвартовались у пристани на полчаса раньше назначенного времени, прибыв вместе с личным агентом по недвижимости, таща его за собой словно на буксире. У агента при себе оказалась просто гигантская кипа бумаг, и Эви, никогда раньше не заключавшая сделок с недвижимостью, была потрясена тем количеством документов, которое требовалось оформить, но еще больше ее поразило то, что риэлтор заверил их, что управится со всеми бумажными делами меньше чем за сутки.
У нее не хватило стульев на всех, и поэтому они встали полукругом возле стойки. Агент подробно разъяснил назначение каждого документа, поочередно передавая их на подпись то ей, то Кэмпбеллам. Спустя час, полностью посвященный процедуре подписания нужных бумаг, все было кончено. Эви продала свой дом и взамен получила на руки чек.
Она вымученно улыбалась, желая Кэмпбеллам счастливого пути, но, как только они вышли за дверь, ее улыбка безнадежно увяла. Эви закрыла глаза и содрогнулась, пытаясь совладать с горем, которое только росло с тех пор, как днем ранее она сделала телефонный звонок. Можно сколько угодно убеждать себя, что это только дом и жить можно где угодно, но это был ее дом, и несколько минут назад она потеряла часть себя. Нет, не потеряла — продала.
Однако причал Шоу тоже не менее важная составляющая ее жизни, а новенький банковский чек, зажатый в руке, позволит ей сохранить его.
Она вытерла с глаз предательскую влагу и распрямила плечи. Потом позвала Берта и сказала ему, что должна съездить в банк и вернется приблизительно через полчаса.
— Хорошо, — лаконично, как всегда, ответил тот в ответ на ее просьбу присмотреть за посетителями.
Проведение необходимых операций в банке заняло совсем немного времени. По предъявлении чека Кэмпбеллов средства зачислили на ее счет, предварительно удержав сумму, которую Эви задолжала банку по кредиту. Томми Фаулер, увидев ее в очереди, вышел, чтобы переговорить с нею, его глаза вглядывались в нее с беспокойством.
— Как дела, Эви?
Расслышав в его голосе тревожные нотки, она выдала ему ту же вымученную улыбку, что и Кэмпбеллам.
— Все хорошо. Теперь у меня есть деньги, чтобы оплатить кредит.
Он посмотрел на нее с искренней радостью:
— Великолепно! Это не заняло много времени. Значит, другой банк все же выдал ссуду?
— Нет, я продала свой дом.
Радостное выражение тут же исчезло, и он ошеломленно уставился на нее:
— Продала дом? Но, Эви… Бог мой, почему?
Она не собиралась рассказывать ему об этом, не здесь, где их могли слышать клиенты и банковские служащие, которые, как она подозревала, саботировали выдачу ей ссуды под залог дома.
— Я давно об этом подумывала, — солгала она. — Теперь мой банковский счет снова имеет положительный баланс, над причалом больше не довлеют долги, а посему мой бизнес станет приносить чистую прибыль, и я, в свою очередь, смогу заняться поисками другого дома.
На лице Томми, словно в калейдоскопе, одна эмоция сменяла другую. В заключении на нем отразилось неловкое облегчение, свидетельствующее о том, что он поверил ее прагматичной лжи.
— А я-то ломал голову, как разрешить эту задачку, — произнес он.
Она с усилием сохранила на лице улыбку:
— Ну да. Так же как и я недавно.
Кассир, проверив выписанный ею чек, вернул его Эви, после чего она плавным движением убрала его в конверт.
— Я намерена сегодня же отправить его по почте, — пояснила она Томми. — Благодарю тебя за все, что ты для меня сделал.
— Но я ничего не сделал, — возразил тот.
— Что же, зато ты очень старался помочь.
Выйдя из банка, Эви прямиком направилась в почтовое отделение, откуда драгоценное послание экспресс-почта доставит по назначению. Теперь она ощутила чувство завершенности. Дело наконец-то сделано, она все закончила. Это было нелегко, но теперь можно двигаться дальше.
Когда она вернулась, Роберт уже ждал ее на причале.
— Где ты была? — требовательно спросил он, в один шаг преодолев расстояние между ними и помогая ей выбраться из пикапа.
Она решила не обращать внимания на странную свирепость его тона. Роберт нечасто открыто проявлял свои чувства за пределами постели.
— В банке и на почте. А что?
Он не ответил, но, крепко обхватив ее за плечи, прижал к себе. Его губы были жесткими и жадными, скорее утверждая на нее права, чем пытаясь соблазнить. Эви в изумлении издала приглушенный возглас, а ее руки, взметнувшись, легли ему на грудь, чтобы дать то, чего он хотел. Ее рот приоткрылся, покоряясь решительной атаке его языка, а нежные губы оказались смяты безжалостным напором его голодного рта.
90 
