74 
Внезапно ее глаза наполнились слезами, и она отвернулась, сделав вид, что разглядывает болельщиков. Ей до боли хотелось домой, хотелось оказаться под одной крышей с Рулом, чтобы приглядывать за ним, даже если он злой, как черт. Любовь! Кто это сказал, что любовь заставляет землю вращаться? Любовь – мука, зависимость, которую надо питать, хотя даже сквозь страдание Кэтрин ощущала, что не желала бы иной доли. Рул был частью ее души, столь важной, что без него она существовала лишь наполовину. Разве жизнь еще не доказала этого?
Она любила Рула, любила ранчо, разрывалась между ними, и это сводило ее с ума. Кэт не знала, что важнее, и ее запутанные эмоции все только усложняли.
Взглянув на Гленна, она внезапно поняла, что не может представить Рула, вот так сидящим на стадионе, жующим отвратительный хот-дог и попивающим теплое разбавленное пиво. Кэтрин никогда не видела, чтобы Рул расслаблялся. Он изматывал себя работой до такой степени, что сил оставалось лишь добраться до кровати, рухнуть и уснуть, а утром все начиналось заново. Он много читал, но вряд ли для развлечения, скорее, по работе. Рул изучал толстенные книги по выведению и генетике, родословные, держал руку на пульсе новшеств в области лекарств и ветеринарной практики. Его жизнь строилась вокруг «Угодий Донахью». Да, он пошел на танцы, но сам не танцевал. Просто приглядывал, чтобы Кэтрин не связалась с кем-то другим. Существовало ли для него хоть что-то, кроме ранчо?
Кэтрин внезапно разозлилась. Ранчо! Вечно это ранчо! Было бы лучше и в самом деле продать его. Да, при этом она могла бы потерять Рула, но так или иначе узнала бы о его подлинных чувствах. С грустью, Кэтрин признала, что ревнует Рула к «Угодьям Ди», как ни к одной женщине. Ее бесили попытки Рики привлечь внимание Рула, но максимум, что они вызывали – жалость, поскольку Кэтрин прекрасно отдавала себе отчет: у сводной сестры нет никаких шансов преуспеть в своих намерениях. У Рики не имелось того, что нужно Рулу. У нее не было ранчо.
Если хватит смелости, Кэтрин прямо спросит Рула, что ему от нее надо. «Вот она, оборотная сторона любви, – горько подумала Кэт, – что делает тебя беззащитным и уязвимым». Любовь превращает уравновешенных людей в безумцев, храбрецов – в трусов, моралистов – в сластолюбцев.
Когда Гленн поднялся с места и, зевая, потянулся, Кэтрин с удивлением поняла, что игра уже закончилась, и ей пришлось быстро взглянуть на табло, чтобы узнать, кто выиграл. «Асторы», но с преимуществом всего в один ран. Матч закончился с низким счетом, став своего рода противостоянием защитников, а не нападающих.
– Давай по чашечке кофе на дорожку, – предложил Гленн. – Я выпил только одно пиво, но не помешало бы взбодриться перед тем, как сяду за штурвал самолета.
«По крайней мере, он мыслит ясно», – решила Кэтрин. Вслух она сказала, что выпить кофе – отличная идея, и они провели еще час в кофейне аэропорта. Кэтрин чувствовала, как утекают минуты, знала, что если Рул еще не спит, то сейчас его уже трясет от злости. При этой мысли ее начали раздирать два желания: вернуться поскорее и вообще не возвращаться.
Когда они сели в самолет, оказалось, что второе желание, похоже, сбудется. Гленн внезапно заглушил двигатель.
– Давление топлива никак не растет, – пробормотал он, покидая кресло.
Топливный насос вышел из строя. К тому моменту, когда они раздобыли новый, устранили неполадку и поднялись в воздух, уже перевалило за полночь. Чтобы не будить все ранчо, Гленн загнал самолет в ангар и отвез Кэтрин домой на машине. После того, как он небрежно поцеловал ее в щеку на прощание, она сняла туфли, словно девочка, припозднившаяся со свидания, и на цыпочках прокралась по темному зданию, стараясь не наступать на те половицы, которые, как она точно знала, заскрипят.
Пробираясь мимо спальни Рула, Кэт заметила полоску света и замерла. Он не мог дотянуться и погасить лампу. Если все уже спят, ночник будет гореть до утра. «Пускай, утро почти наступило», – с кривой усмешкой подумала Кэтрин. Почему бы не признаться самой себе, что ей просто необходимо на него посмотреть? Прошло почти тридцать шесть часов с тех пор, как она видела его в последний раз, и это внезапно показалось ей слишком долгим сроком. Кэт, как и любому наркоману, требовалась очередная доза.
Медленно и осторожно она приоткрыла дверь и скользнула в комнату. Ну, он, по крайней мере, лежал, значит, кто-то все же вспомнил, что надо помочь ему улечься / устроиться перед сном. Глаза Рула были закрыты, а широкая мускулистая грудь равномерно вздымалась.
74 
