Последние отзывы

  77  

Коготь замер. Ей достаточно слегка надавить, и острие пробьет веко, войдет в глазное яблоко… И что? Оден все равно слеп.

— Ты забавный. Вы оба меня умиляете неимоверно. Но подумай, а если тебе будет мало? В девчонке силенок — капля. И много ли прибудет? Не знаешь, верно? И хватит ли этого, чтобы снять мои метки? Вернуть зрение? Шанс на прежнюю нормальную жизнь? — Королева убирает руку. — Ты вообще думал о том, что тебя ждет? В перспективе, так сказать. Вернешься домой и… дальше? После того, как уйдет радость первой встречи, если, конечно, тебе будут рады. Твой брат… каким он стал?

— Неважно.

— Да? Я запомню. Кстати, ты никогда не задумывался, насколько твоему брату выгодна твоя смерть? Или, скажем, долгое отсутствие… или возвращение в нынешнем виде… он ведь получил и дом, и стаю, и право всем распоряжаться, которое не уступит калеке. А ты, Оден, готов примерить шкуру ведомого? Всегда и во всем подчиняться вожаку?

Нельзя слушать, что шепчут туманы.

Лгут. Рисуют миражи на белых простынях. Стоит вглядеться в молочную взвесь, как потеряешь разум. Оден его уже потерял, где-то там, в яме.

Но днем он почти нормален.

А сны… всего-навсего сны. Даже если в них можно чувствовать боль.

— Послушай моего совета. — Королева наклоняется, и темные волосы ее ложатся на грудь Одена, давят. Они не ощущаются волосами, скорее уж выводок болотных гадюк. — Убей девчонку.

Королева Мэб исчезает, а Оден остается.

Яма держит.

Грязь. Вонь. И решетка над головой. Неторопливые шаги, которые то и дело замирают. И сапоги скрипят иначе. Верно, третий новые купил, а они жмут, вот он и останавливается, давая ногам отдых.

Это сон.

Всего-навсего сон. Он закончится.

На стене испарина. В яму не пробиваются родники, но они подступают близко, чтобы камни покрывались взвесью капель. Их можно слизывать.

Оден ощущает капли на губах. Солоноватые, не утоляющие жажду. Сны не бывают настолько явными. Оден бьет кулаком в стену. Резкая боль в пальцах отрезвляет. А стена остается неподвижной.

Кричать бесполезно — не услышат.

Значит, все, что было раньше, — ложь?

Он просто сошел с ума. Придумал себе мир, где свобода и Эйо.

Оден опустился на пол и приложил разодранную руку к стене: холод успокоит.

— У меня есть невеста… — Если замолчать, он разучится разговаривать. — Во всем мире не отыскать девушки прекраснее. Ее волосы мягки и душисты.

Но слова больше не приносили успокоения: Оден перестал себе верить. Наверное, он задремал между двумя падениями проклятой капли, под мерный скрип шагов… задремал и выбрался.

Яма исчезла.

Вернулась трава. И ветер, который гладил раскаленную кожу. И солнце, что ощущалось в жаре.

— Очнись… да очнись же ты, пожалуйста… — звал кто-то. Близкий. Пахнущий серебром, вереском и медом. — Ну пожалуйста…

Эйо. Радость.

Тяжелые веки не желали поддаваться, и Оден просто обнял ее. Он пытался быть осторожным, но ее дыхание все равно сбилось. Значит, больно, пусть Эйо и молчит.

Не пытается отстраниться.

— Напугал?

Голос сиплый. И правая рука саднит. Оден поднес ее к губам и лизнул: так и есть, кожа на костяшках содрана, словно и вправду с камнем воевал.

— Собака ты бестолковая. — Эйо прижалась мокрым носом к шее. — Что с тобой было?

— Сон. Плохой.

Очень плохой, если Оден что-то понимал.

— Уже полдень почти. — Пальцы Эйо гладили щеку. — Знаешь, как я испугалась? Полдень, а ты спишь и… не совсем спишь. Как будто…

— Что?

— Как будто тебя нет. Ты есть, но тебя нет. Я не знаю, как объяснить иначе. Метка очень яркая.

Никак. Вряд ли это можно объяснить…

— Спина ноет. Посмотришь? — Отпускать ее не хочется, но зуд, поутихший было за прошедшие дни, возобновился с новой силой. Оден перевернулся на живот. — Все как раньше?

Она касается бережно.

— Почти… те, которые затянулись, даже след пропал. А что только начало закрываться, то… ты весь в крови. Полежи смирно, пожалуйста.

Легкая паутинка ее силы ложится на плечи. Оден научился чувствовать ее, слишком нежную, слишком тонкую, чтобы долго устоять перед печатью королевы.

Убить?

Да он лучше в яме останется…

Эйо, закончив выплетать рисунок, ложится рядом.

— На большее меня сегодня не хватит.

  77