22 
Если бы только Королева исполнила его маленькую просьбу! Но правительница Истинной Расы была властной, ревнивой и мелочной.
К несчастью, пытаясь повторить Песнь Творения — таинственную штуку, связанную с созиданием, силу и право, которое ревностно защищала Королева и принятый ее расой матриархат, — Король создал Невидимых, неполноценных полуживых существ, которых не смог убить. Они жили. Они были его сыновьями и дочерьми.
Он создал новую реальность, Темный Двор, где его дети могли играть, пока он продолжал свою работу во имя любви.
Но однажды один из отпрысков предал его, и Светлая Королева все узнала.
Они сошлись в битве, которая должна была положить конец войне. Видимые обрушились на своих Темных собратьев, которые хотели лишь иметь право на существование.
Костяшки домино падали одна за другой: смерть Светлой Королевы от рук ее Короля, самоубийство фаворитки, акт «искупления», когда Король создал чудовищную «Синсар Дабх».
Он назвал себя Королем Невидимых — никогда больше его не будут связывать с испорченными и мелочными собратьями, следовательно, он будет неВидимым, буквально. Он больше не называл свой дом Темным Двором. Двор стал просто Невидимым.
Однако к тому времени Двор превратился в темницу для его детей, жуткое скопление теней и льда. Жестокая Светлая Королева в последний раз использовала песнь Творения — не для созидания, не для того, чтобы сделать бессмертной возлюбленную Короля, а чтобы уничтожить, пленить и пытать любого, кто осмелился ей перечить.
А костяшки все падали...
Книга, в которой содержалось знание Короля Невидимых, вся его тьма и зло, каким-то образом очутилась в моем мире, и люди стали ее охранять. Как она вырвалась, я еще не выяснила, но уверена: убийство Алины, моя изломанная жизнь, смерть Бэрронса — все это результат цепи событий, которые начались миллион лет назад из-за одной смертной.
Мой мир, мы, люди, — лишь пешки на доске бессмертных.
Мы просто попались им на пути.
Джек Лейн, выдающийся адвокат, поставил бы на суде на Короля Невидимых, а не на Дэррока, и доказал бы косвенную вину фаворитки.
Поскольку случилось немыслимое, истинная Королева погибла, не успев передать Песнь Творения одной из Принцесс-наследниц, и с этого начался упадок расы Фейри.
Многие Принцессы всходили на трон Видимых, но мало кому удавалось занять его надолго и дать отпор соперницам. Королев убивали, изредка ограничиваясь свержением и изгнанием. Численность расы уменьшалась.
Фейри уже не могли создать ничего нового. Древние силы были утеряны, с течением времени старая магия забывалась, и настал день, когда правящая королева больше не смогла усиливать стены между реальностями и удерживать смертоносных Невидимых.
Дэррок воспользовался этой слабостью и обрушил стены. Теперь Фейри и люди сражались за контроль над планетой, которая была слишком маленькой и хрупкой для обеих рас.
А все из-за единственной смертной — костяшки домино, которая вызвала обвал.
Я следовала за той, кого считала именно этойсмертной — пусть и не во всех смыслах этого слова, — по чернильно-черному коридору.
Если она действительно фаворитка Невидимого Короля, она не вызывает во мне злости, хотя я имею право злиться.
Она тоже пешка на их бессмертной доске.
Она сияет изнутри. Ее кожа мерцает прозрачным светом, который озаряет стены тоннеля. Коридор становится темнее, с каждым шагом он все более странный. И, на контрасте с ним, она — ангел, скользящий в аду.
Она — тепло, убежище и прощение. Она — мать, любовница, дочь, истина. Она — все.
Ее шаги все ускоряются, она спешит по тоннелю, беззвучно касаясь обсидианового пола, и смеется от радости.
Мне знаком этот звук. Я люблю его. Он означает, что ее любовник уже близко.
Он идет. Она чувствует его приближение.
Он так силен!
Именно сила привлекла ее в нем. Она никогда не встречала никого похожего на него.
Она трепетала, когда он выбрал ее.
Благоговела каждый день, когда он продолжал выбирать ее.
Ужас летел перед ним от Темного Двора, сообщал ей, что он уже в пути, наполнял ее дом (тюрьму), где она жила сказочной жизнью (отбывала наказание не по своей воле), окруженная всем, чего ей хотелось (иллюзиями, она скучала по своему миру, который так далеко, и все ее близкие так давно умерли), и ждала его с надеждой (все возрастающим отчаянием).
22 
