очень нудно 
75 
И кто бы мог подумать?
Приняв холодный душ, Себастьян отправился ее искать, чтобы предложить убежать с вечеринки и поужинать где-нибудь в городе. В уютном, но людном месте, чтобы не возникало искушения объятий и поцелуев. Но Клер заговорила о мужчинах, пожирающих женщин, как овсяные хлопья, а ему пришло в голову, что сама она, должно быть, восхитительно, магически вкусна. И вот результат. Они вдвоем в тесной буфетной.
– И зачем же ты ко мне пристаешь? – спросила она.
Он провел ладонями по рукавам пушистого красного свитера. Высокие каблуки подняли Клер настолько, что губы оказались лишь немного ниже его губ.
– А помнишь, как мы однажды здесь спрятались и уcтроили пир из герлскаутского печенья? По-моему, я тогда сожрал целую пачку мятных крекеров.
Клер с трудом перевела дух, взглянула на него и подозрительно прищурилась.
– Ты закрыл дверь, чтобы обсудить, как мы в детстве ели печенье?
Ладони скользнули по плечам и замерли на теплой шее. Под большими пальцами ощущался учащенный пульс.
– Нет. – Себастьян слегка приподнял ее лицо, так что оно оказалось совсем близко. – На самом деле я хочу обсудить, можно ли вместо печенья съесть тебя. – Не отводя взгляда от голубых глаз, он добавил: – И поговорить о том, чем я мог бы тебя порадовать. А потом перейти к следующему вопросу: чем ты можешь порадовать меня.
Оказывается, он уже успел многое обдумать.
Клер подняла руки к груди, и на мгновение Себастьяну показалось, что сейчас его оттолкнут. Но вместо этого он услышал тихие слова:
– Этого нельзя делать. Сюда могут войти.
Себастьян улыбнулся. Понимает ли Клер, что единственным ее возражением оказалось то обстоятельство, что их могут застать на месте преступления? Красная помада сводила его с ума, и он бережно прикоснулся к ней губами.
– Придется вести себя очень тихо. – Он быстро поцеловал ее. – Ведь не захочешь же ты, чтобы нас застукала Джойс. Если она увидит, что ее дочь целует сына садовника, то придет в ужас.
– Но ведь я тебя не целую.
Себастьян усмехнулся:
– Пока еще не целуешь.
Клер вдохнула и задержала воздух.
– Нас может обнаружить твой отец.
Продолжая дразнить ее губы, Себастьян провел пальцем по нежной щеке.
– Он прилег вздремнуть на пятнадцать минут. Значит, проспит не меньше часа и ничего не узнает.
– И почему только я позволяю тебе все это вытворять? – вздохнула Клер.
– Потому что все, что я вытворяю, очень и очень тебе приятно.
Она сглотнула, и Себастьян остро ощутил и ее томление, и ее волнение.
– Есть и другие приятные вещи.
– Но не настолько.
Она провела пальцами по свитеру.
– Признайся же, Клер! Тебе это нравится не меньше чем мне!
– Это потому, что… уже давно.
– Что давно?
– Я давно не переживала приятных моментов.
То же самое Себастьян мог бы сказать о себе. Он давно не думал о женщине так много как о Клер. А ведь они даже не были близки. Он слегка приподнял милое личико, чуть прикоснулся губами к восхитительным губам и замер в ожидании. В ожидании последнего момента сомнения. Того самого, после которого она проиграет битву с собой и сдастся. И мгновенно перестанет быть безукоризненной, совершенной, внешне невозмутимой Клер. Перестанет прятаться за ничего не выражающими улыбками и строгим самоконтролем. Уступив, сразу превратится в нежное и страстное сокровище.
И вот, наконец, ее дыхание едва заметно участилось. Пальцы еще раз прошлись по свитеру. А уже в следующее мгновение руки скользнули вверх, к его шее, оставив на груди и плечах огненный след. Губы раздвинулись с едва слышным вздохом. Все, отныне она принадлежала ему. Уступка возбудила не меньше, чем ощущение ее цепких пальцев в волосах. Тело тут же отозвалось, ответив жаром и нетерпением.
Целуя Клер, Себастьян не торопился. Ему хотелось насладиться мятным привкусом дыхания и ощутить нежное тепло рта. Он позволил Клер самой двинуться вперед и вскоре получил щедрое вознаграждение: горячий влажный поцелуй, столь же захватывающий, сколь и сладкий. Себастьян чувствовал, как в раскрывшемся цветке растет и зреет страсть. Горячее стремление торопило прикосновения и рождало тихие стоны.
Внезапно Клер отстранилась, взглянула удивленно и в то же время отрешенно. Снова крепко вцепилась в его плечи и сквозь прерывистое дыхание спросила:
– Почему я снова позволяю этому случиться?
Вожделение уже жадно овладело Себастьяном. Он дышал так же торопливо, так же неровно и сбивчиво, как и Клер.
75 
